Мудрый король - стр. 35
– Куда?
– В Компьень. Там его скорее всего найдут королевские охотники. Только я не знаю, где это.
– В той стороне. – Гарт указал на запад. – Видишь, тропа ведет туда? К тому же, мне кажется, я слышу оттуда звон колоколов.
– Хорошо, что у нас есть его лошадь. Но ему не усидеть в седле, он слишком слаб.
– Я посажу его впереди себя. Ты сядешь на его лошадь, а мула поведешь в поводу.
Так они и сделали, кое-как усадив принца на коня. Он тут же свалился на холку, обняв ее. Наконец они тронулись с места: Гарт с Филиппом впереди, Бьянка сзади с мулом в поводу.
– Скоро мы окажемся среди людей, – повернулся к ней Гарт. – Прошу тебя, будь благоразумной, не высказывай своих еретических взглядов, особенно при церковниках. Наша задача доставить принца в город, где его вылечат, а потом разыщет король. Что же касается тебя…
– Я уеду в Тулузу, – твердо ответила Бьянка. – Там мой народ, мои единоверцы. Воздух Франции небезопасен для таких, как я, и если уж сгореть в костре, то лучше это сделать на юге, чем на севере.
Гарт только вздохнул в ответ.
Они не проехали и одной трети мили, как им повстречался довольно неряшливо одетый человек с лютней за спиной. Он шел навстречу опушкой леса и, опустив голову, смотрел в землю. Казалось, что-то искал. Время от времени он высмаркивался в платок зеленого цвета. Путник был молод, в легкой шапочке, рваной куртке серого цвета, видавших виды штанах с оттянутыми коленками и башмаках на босу ногу. Увидев всадников, он остановился. Но – ни слова. Стоял и молча ждал, когда они проедут мимо.
– Эй! – крикнул ему Гарт. – Ты кто?
– Свинья, – прозвучал исчерпывающий ответ.
– А что ты тут делаешь?
– Собираю желуди.
– Желуди? Но зачем? Для кого?
– Для себя. Говорю же – свинья.
И путник снова от души прочистил нос.
Всадники переглянулись. Бьянка спросила:
– Кто тебя так назвал и за что? По виду ты – вагант[10] или трувер[11]. Спел кому-то плохую песню и тебе назначили епитимью?
– Все так и было. Заехал в один замок, а там торжество. Дочери хозяина стукнуло пятнадцать. Меня попросили спеть для нее любовную песню. И я… я не спел ее. На втором куплете эта проклятая канцона вылетела у меня из головы, как птица из клетки. Стыд был ужасный. Меня чуть не побили. Потом заставили петь вторую. Я спел сирвенту о попах.
– И что же? Она им не понравилась?
– Она пришлась не по вкусу именно тому, против кого была направлена. Там, оказывается, был аббат, которого я не заметил. А песенку спел, на свою беду, острую. Известно, как жадны церковники и хитры, как дурят народ и богатеют при этом. А ведь я и сам был монахом, да потом бросил это: уж больно скучно. А Рим… о, я спою только один куплет, и вы поймете, за что меня выгнали из замка.
– В другой раз, – оборвал его Гарт, – нынче нам не до песен. Скажи, эта ли дорога на Компьень?
– Она самая, сир, я как раз по ней и иду. Меня обозвали свиньей и вышвырнули вон из замка сеньора де Рокбер. Черт бы побрал этого аббата. То-то я думаю: чего это все хмурят брови? Оказалось, этот святоша приходится родственником хозяйке замка. А я про него: «Грабитель грязный, ослиная рожа…»
– Довольно, трувер, – снова оборвал его Гарт, – ты же видишь, нам не до тебя.
– Меня зовут Герен, – произнес бывший монах. – Если хотите, я покажу вам верную дорогу. А эта петляет; упаси бог, забредете в болото, а там гадюк видимо-невидимо.