Мщение справедливо - стр. 28
Конечно, тот факт, что Михаил жил в соседнем доме с разрабатываемым Гуровым убийцей, был чистой случайностью. И помочь Гурову в разработке Бориса Галея он вряд ли чем мог, так как дружил с младшим братом киллера, увечным Сашкой, который о делах брата особо не знал. Однако как в песне поется: «Раз ступенька, два ступенька – будет лесенка».
Вот и в субботу, раздумывая, кого бы послать на поиски крепления, удерживающего карабин, из которого убили Скопа, полковник вспомнил приблатненного Михаила Захарченко. А «крестник» и преподнес сыщику новость, что воскрес давно забытый киллер Галей.
Оставив «семерку» в стороне от кинотеатра, Гуров протиснулся среди торгующих москвичей, которые продолжали осваивать «рыночные отношения» и то ли не знали о постановлении мэра об упорядочении уличной торговли, то ли уже «отстегнули» кому положено, потому что продавали пачки «Явы», бюстгальтеры и кожаные куртки неизвестного производства.
Преодолев все преграды, Гуров не успел дойти до «Варшавы», когда его толкнули под локоть и негромко спросили:
– Господин, вас что конкретно интересует?
Гуров голос Мишки узнал, не повернулся, продолжая смотреть под ноги, чтобы не оступиться в лужу, ответил:
– Меня интересует, когда ты поумнеешь, но, видно, не дожить. Ходи за мной, в машину сразу не лезь.
Сыщик сделал небольшой круг и вернулся к своим «Жигулям».
Он сел за руль, включил мотор, выждал, пока не усядется Мишка, и поехал прочь от опасной толкотни, где не поймешь, кто тебя видит. Гуров свернул в переулок, затем в другой, въехал во двор, где стояли две машины, остановился рядом, повернулся к Михаилу.
– Здравствуй, парень, рад видеть.
Мишка молча кивнул, глядя в серьезные глаза, в глубине которых мелькали то ли чертики, то ли смешинки, наконец ответил:
– Здравствуйте, Лев Иванович. – И вздохнул: – Не пойму я вас.
– Чего меня понимать? – Гуров положил локти на спинку сиденья. – Я мужик приличный, остальное не суть важно. Как живешь? Рассказывай.
– Вот, Борис Галей объявился, долго отсутствовал…
– О Галее потом, ты сам-то как? В криминале не увяз? После схватки с полковником Гуровым ты должен был подняться. Работаешь, нет? На что живешь, чем промышляешь? Куда тебя Батя определил?
– Боитесь, не увяз ли ваш агент в мокрухе?
– Миша, не присваивай себе званий. – Гуров усмехнулся. – Ты на меня напал, мог замочить? Факт. Я тебя должен был в острог упрятать, а выпустил. Во мне совесть шебуршит, может, я в тебе ошибся и людям плохое сделал?
– Сколько я ментов повидал, а такого…
– Ну, сколько ты ментов повидал, парень? – перебил Гуров. – Ты из себя шибко бывалого не строй. А менты, как все люди, разные. Черные, белые, серо-буро-малиновые. Ты философию брось, расскажи, как живешь.
– Живу, лавка у меня, торгую, в общем, как все. Ну еще по указу Бати за соседними лавками приглядываю, гляжу, чтобы чужие не лезли, не обижали. Ну, когда я в «законе» укрепился, Батя решил меня к какому-то серьезному делу пристроить. Я, честно сказать, перетрухнул, так как мне сразу пушку дали. Я к Галеям пошел, младшему говорю, мол, так и так, пушку показываю. Ну, Сашка на костылях, вы знаете, так мне своим костылем по горбу как въедет, аж белый стал: «Брось немедля!» Я ему, мол, как бросишь, когда пистоль сам Батя передал. Сашка желваки под скулами двинул и говорит, мол, отдай пушку тому, кто ее тебе дал, скажи, Борис Галей иметь не велел, а я с братаном потолкую… Знаете, Лев Иванович, – продолжал Михаил вспоминать дела прошлогодние, – я имел понятие, что старшой Галей в авторитете, но чтобы в таком огромадном – не подозревал. С того дня и по сегодня со мной вся округа низко раскланивается, сам Батя к моей лавке подошел, пачку сигарет купил; я от денег отказываюсь, он скривился и говорит: «Бери, парень, иначе проторгуешься». Сигаретку зажег, пыхнул разок и продолжает: «Торгуй беспошлинно, палатки, что по энтой стороне улицы, – под твоим приглядом. Если толковище начнется, на меня сошлись. А у Галеев будешь, Борису Сергеевичу поклон передай». Я понимаю, Борис меня неспроста прикрыл, он Сашку любит, а я дружок, опять же в магазин сгонять, пьянчугу с квартиры выкинуть. Но за такую мелочь стальную крышу получить – великий фарт. На мне теперь ни кражонки, ни кровинки, авторитет в округе огромадный, хоть в церковь на исповедь.