Мрачные узы - стр. 35
– Не говори, как Филипп, я тебя прошу, – огрызнулся Натан.
– Он здесь не при чем. Просто мне право неловко. И я уверена, что Даниил так и не приехал по твоей вине.
– По моей? – он искренне удивился, чуть не опрокинув на светлый наряд чай.
– Да, Натушка, именно по твоей. Почему ты с ним не поговорил?
– Я с ним разговаривал. Просто мне не всегда интересно, что он там бубнит в трубке. Всегда какая-то невнятная каша.
– У него погибла сестра! Хоть каплю уважения ты можешь из себя выдавить, черствый ты сухарь! Когда я хоронила своего мужа, мне никто не помогал. Никто! Все взвалилось на мои плечи, и ты прекрасно помнишь, во что превратилось мое состояние. А мне тогда просто не хватало капли сочувствия и понимания!
– Я был весьма с ним деликанет, – Натан Карлович по-доброму улыбнулся Ларе, что с аппетитом угощалась овсянкой с яблоками и корицей. – Поэтому послал его к черту, а не куда подальше.
Ярослава недовольно бросила надкусанное печенье на стол и осеклась. Ее голова повернулась в сторону дверного проема, где стояла женщина лет сорока с очень кудрявыми темными волосами и миндалевидными глазами, жирно очерченными черным карандашом.
– Наташа, проследите, чтобы наша гостья не стеснялась. – С поразительной точностью Ярослава угадала повара по шагам и тихому шелесту полотенца, которым вытирала руки женщина. И кивнула куда-то вперед: – Познакомьтесь с новым водителем. Ларочка, вы угощаетесь завтраком?
Лара положительно ответила, отметив, что все очень вкусно.
За столом в трауре сидели лишь двое: Ярослава в черном платье, на груди сверкала цепочка с мужским обручальным кольцом, и Алиса в темно-синей рубашке. Это показалось странным для Лары, ведь на сегодня намечены похороны, и, по ее мнению, все теперь должны носить траур определенное время. Однако Натан Карлович был облачен в светлую одежду.
Через несколько минут Ярослава, не поворачиваясь в сторону собеседника, сказала:
– Натушка, помоги-ка. Ларочка, если вы закончили, пройдемте, побеседуем с вами.
Натан Карлович помог встать сестре, взял ее под руку и медленно повел к выходу.
В гостиной было прохладно из-за работающих на полную мощность кондиционеров. Хозяин дома отлучился в другую комнату из-за телефонного звонка, оставив сестру и Лару наедине.
Это была просторная комната в светлых оттенках серого. На стенах, имитирующих только что оштукатуренную текстуру, висели картины без рам. Они были чересчур вычурные, аляповатые, имеющие некое сходство с поп-артом, но выходящие и за его пределы. Одна композиция особенно понравилась и заворожила Лару. Это была картина, выполненная не на холсте, а на смежных деревянных рейках, выкрашенных в сизый цвет с яркими белыми кляксами. Весьма натурально написана стеклянная банка с плотно закрытой пробковой крышкой, внутри трепыхался махаон. А снаружи сидела еще одна бабочка, крылышки которой превращались в блестящий, сверкающий на солнце пепел.
Ярослава удобно села в кресло, отставив в сторону свою трость, на которую опиралась, однако по дому, по всем его коридорам и комнатам, что были заставлены мебелью, ходила очень уверенно, даже нельзя было сказать, что она незрячая.
– Надеюсь вас ничего не смущает, – мило проговорила Ярослава, и на ее морщинистом не по годам лице появилась добрая улыбка.