Мрачные узы - стр. 32

– Пап… Пап… Пап… – звал сын, уложив голову отца себе на колени, и качался из стороны в сторону, будто убаюкивал. – Папа…

Он заметил, что судороги прекратились. Взял посиневшее запястье, притих, нащупывая пульс, но его не было. Другая рука – так же. Он опешил. На мгновение замер, потом посмотрел на использованный шприц. А что, если доза была превышена? Или ее не хватило, чтобы унять приступ и спасти отца?

Испуг, будто шоры, перекрыл все вокруг. Сейчас перед глазами стояла ссора с отцом, его проклятия и оскорбления, обида и сожаление кольнули сердце. Но самое страшное, что теперь это его вина. Он убил своего отца.

Он аккуратно встал, уложив голову отца обратно на пол, схватил шприц, обтер его о рукав рубашки и вложил в изуродованную ладонь отца, собрал разбросанные медикаменты обратно в пластиковый ящик и пнул его к стене. Выглянул в коридор и, убедившись, что никого нет и не слышно поблизости, вышел и поспешил вниз по лестнице.

Но сердце Шлоссера-старшего слабо стучало, с трудом гоняя кровь по венам.

«Скорая» приехала быстро.

Около входа стоял бледный Савва, прикрыв рот рукой и смотрел на врачей, которые склонились над Филиппом Карловичем. К мальчику подбежали Инга и Алиса, которые приехали сразу же, как им позвонили и сообщили о случившемся. Девушки разрыдались и вместе с Дианой, матерью Марата, зашли в соседнюю комнату. Инга чуть не упала в обморок. После звонка Саввы, в дом приехал и Натан, он в два счета добрался до кабинета, оттолкнул любознательных родственников и прислугу, встал за спинами у медработников и смотрел через плечо.

Врач достал из чемодана для реанимации воздуховод, установил его и начал непрямой массаж сердца. Фельдшер отвел руку Филиппа Карловича в сторону, установил катетер, однако вид крови привел всех в ступор. Она напоминала кирпичную крошку – бурую губку, которая при надавливании превращалась в крошащуюся массу. Врач готовил систему с физраствором, но на электрокардиограмме появилась изолиния – мужчина скончался.

Натан схватился за голову, со всей силой сжал ее, простонав:

– Брат!

– А ты сам что думаешь: как он умер? – Лара внимательно смотрела на Марата и его посеревшее от воспоминаний лицо.

Он так и сидел, сложив локти на стол, и потирал ладони:

– Если, как ты говоришь, Инга могла стать жертвой того, кто намеренно скрывал то, что узнала она, то, думаю, в этом действительно может быть какой-то смысл. – И он вспомнил про сообщение сестры. Достал телефон. – Смотри. Это мне прислала Инга в день, когда ее не стало. А утром звонила и назначала встречу.

Лара внимательно изучила текст из рук Марата.

– А где она предложила встретиться?

– Как раз около «Третьего форта». В семь вечера. Я к ней ехал в тот момент, когда по дороге встретил Натана. Ему уже доложили о случившемся.

– Оперативно. Значит она хотела тебе что-то показать, дабы лишить звания идиота.

– Очень смешно. Она за это поплатилась жизнью. – Марат задумался.

– Как считаешь, кто еще может владеть той информацией, которую знала Инга?

– Из контекста сообщения предполагаю, что все.

Крекер на коленях девушки тоскливо заныл и покосился на хозяина.

– Но тебе Инга хотела что-то эксклюзивное показать, что сожгли в той вазе. Как думаешь, кто может что-то от тебя скрывать, подозревая, что это может многое разрушить.