Можно. Фантастические повести и рассказы - стр. 15
– Ты не пострадала, моя милая? – заботливо обратился к Планете преподобный.
– Ни капли. Было забавно, когда меня вознамерились съесть кошки.
Гундяев не развеселился.
– Это не дело. В следующий раз надо снабдить их кошачьим кормом. У нас тоже водятся кошки, – пояснил он Сомму. – Только они совершенно обыкновенные и бесподобно мурчат, если чесать за ушком. У нас в своем роде Ноев ковчег. Здесь сохранилась вся нормальная живность, какую удалось уберечь. Она живет в зоопарке. Тебе ведь известно про Ноя?
– У их старосты была Библия, – сказала Планета Путина. – Сшитая невесть из чего.
– Ты ее выбросила, – с горечью напомнил Сомм.
– Я никогда ничего зря не выбрасываю, – возразила та и вынула фолиант из межъягодичного пространства, где, Сомм мог поклясться, минутами раньше было просторно и пусто. – Но старосте не повезло. Он угодил под резак вместе с Детьми Котов.
– Все мы возляжем под этот резак, – кротко утешил ее Космос. – Так что же: там есть про Ноев ковчег?
– Немного есть, – сказал Сомм.
– А еще?
Преподобный взял Библию и принялся ее листать.
– Да, чего тут только не найдешь, – пробормотал он сдавленно, но, как почудилось Сомму, с одобрением. И вклеено, и дописано… Вот это, например.
Он начал читать. За сильно попорченным временем рассказом о целовании Суса шло следующее, начертанное на другой бумаге и другими буквами:
«Василий Сталин исступленно гвоздал каблуком извивающегося жовто-блакитного червя.
«Ахррр! Ахррр!» – рычал Василий. Слов у него не осталось.
Уже довольно давно на мир пала тьма. Но не совсем. Еще сохранились отдельные люди, которым было дорого дорогое.
За спиной у Василия расцвел ядерный гриб.
«Уходим», – молвил старец Дристобор, творя дезактивирующую молитву…»
Это был древний и темный по смыслу фрагмент, восходивший еще, быть может, к досусовым временам. Соом не понимал его и видел в нем описание чудес, произошедших сразу по возвращении Суса, которое по чьей-то непонятливости переместилось из конца книги в ее середину.
Космос пытливо всмотрелся в Планету.
– С ним-то ясно, – произнес он. – Ну, а ты? Ты сумела в него влюбиться?
– Истинно реку тебе, отче, – ответила та, что – да. Он совершил для меня подвиг, пришел мне на выручку. Нес меня. У него такой… такой многообещающий уд…
– Вас проверят на полиграфе, – предупредил Гундяев. – Это условие пари. Возьмут анализы, определят гормональный состав. Но я рад за тебя, дочь моя. Запись уже достаточно убедила меня в твоей искренности. Ты обрела нечто дорогое и важное, ценное для тебя лично.
– Да уж не Ракете Рогозину давать, – усмехнулась Путина. – Там такие жабры… если поиграть в них кончиками пальцев, но перед этим подстричь неровно ногти..
– Избавь, – отмахнулся преподобный. – Я тоже слаб и рискую соблазниться.
– И что? В соблазне же подвиг.
– Да, но годы гнетут меня… А искушения множатся в угоду Махогу. Сейчас, мой дорогой… я не ошибся – Сомм? вам устроят маленькую экскурсию.
Странно, но тот его понял.
– — Конечно, экспозиция будет скромна, всего не обойти и за нашу долгую жизнь, но кое-что я вам покажу как лицо духовное и ответственное за развитие юноши в правильном направлении. Мы начнем с галереи портретов – живописных, фотографических, стереоскопических, восковых. Увидим посмертные маски основателей Бункера, если от тех хоть что-то осталось. Но для начала вам, разумеется, придется привести себя в порядок. Планета!