Мозаика Парсифаля - стр. 29
– В прошлом. К настоящему это не имеет никакого отношения. Я вышел из игры сознательно и полностью смирился с этим фактом.
– Бросьте, приятель, – стоял на своем подполковник. – Невозможно так запросто перечеркнуть шестнадцать лет активного участия в этой деятельности.
– Для меня возможно.
– Вам приходилось бывать вместе с ней в Риме. Пробудились воспоминания. Произошла аберрация. Такое, как я уже сказал, случается.
– Ошибаетесь. Никаких воспоминаний, никакой аберрации. Я собственными глазами ви…
– Вы не случайно позвонили мне, – резко прервал Майкла Бейлор. – Мы провели втроем несколько вечеров. Выпивали, смеялись. У вас возникли ассоциации и вы разыскали меня.
– А кого же, если не вас? Мое прикрытие имело высшую степень секретности. Вы служили моим единственным контактом в Риме! Это сейчас я могу прийти в посольство. В то время подобное исключалось.
– Ну так пошли туда, – поспешно сказал подполковник.
– Ни за что! Кроме всего прочего, в этом нет смысла. В моем деле играете роль лишь вы. Вы были моим связным с Вашингтоном семь месяцев тому назад и должны направить сейчас по известному адресу тем же людям срочное и чрезвычайно важное сообщение. Должны передать им мои слова и рассказать о том, что я видел. Иного выхода у вас нет.
– Но у меня есть право на собственное мнение. Я объясню, что бывший талант находится в состоянии сильного душевного волнения.
– Прекрасно! Великолепно! Добавьте к своему сообщению следующее. Пять дней тому назад в Афинах я едва не убил известного и вам, и мне сотрудника КГБ. Он заявил, что Советский Союз никак не причастен к событиям на Коста-Брава. Что в них не замешан ни КГБ, ни тем более ВКР. Не убил я этого типа потому лишь, что счел его слепым исполнителем чужой воли – он верил во все, что утверждал. Через него я послал сигнал в Москву, мол, крючок слишком заметен, а наживка давно протухла.
– В свете ваших заслуг вы проявили по отношению к нему поразительное великодушие.
– О, совсем нет. Великодушие проявил он. Понимаете, у него был великолепный шанс меня похитить. По пути на площадь Дзержинского я мог оказаться в Севастополе, не догадываясь при этом, что покинул Афины.
– Он что, всемогущ? У него такие возможности?
– Да, он настолько влиятелен, что даже пытался принизить собственное значение в моих глазах. И все же оставил меня в покое. Билет на Дарданеллы был аннулирован.
– Но почему?
– Чекист решил, что я подсадная утка. Ирония судьбы, не так ли? В общем, я не попал в «комнату» на Лубянку. Меня отвергли. Вместо этого он решил послать свой сигнал в Вашингтон. Площадь Дзержинского не захотела меня. – После паузы Хейвелок добавил: – А теперь и это.
Подполковник в задумчивости прикрыл глаза, вращая между ладоней стоявший перед ним на столе стакан.
– Конечно, у меня нет такого богатого опыта, как у вас, но допустим, вы в самом деле видели то, о чем говорите.
– Видел. Согласитесь с этим.
– Согласиться не могу, а всего лишь допускаю возможность. Это могло быть простой приманкой. Вы у них под колпаком, им известны ваши планы, ваш маршрут. С помощью компьютера они находят более или менее похожую женщину; легкая пластическая операция – и вот вам двойник, которого можно принять за объект даже с близкого расстояния. «Бойтесь таланта в изгнании». Ведь не знаешь, когда именно ему заблагорассудится «свести счеты». Особенно если заставить его поволноваться и слегка подтолкнуть в нужном направлении.