Мозаика. Америка глазами русского - стр. 2
Мой внук появился в Америке в возрасте 4 лет. Ученики его класса говорили родителям: «У нас в классе появился новый мальчик. Немой. Ничего не говорит, только улыбается». Через полгода «немой» заговорил, да так, что не было сомнения в его владении английским языком. Нам это сделать труднее, и потому первые проколы с бытовым языком.
В итальянском ресторане в Александрии, куда мы зашли всей большой семьей, я пробовал убедить официанта зажечь на столе свечу. Он что-то отвечал, но свечу не зажег. В Pentagon Mall к обеду, будучи простуженными, мы заказали Smooth в полной уверенности, что получим смесь соков, а вместо того получили мороженное. И так, до бесконечности. Поражала быстрота местной речи и её обилие. И хотелось словами японской пословицы сказать: «Говорить нужно мало. Думать много».
Весна, весна.
Весной по утрам меня будят поющие соловьи. Они заливаются здесь, как и у нас под Москвой, в нашем саду, среди цветущих слив, вишен и яблонь. Ещё громче гремят по воскресениям рокеры. Как говорится, рокер и в Африке – рокер. Его удовольствие – вынестись без глушителя на хаввей, но и у дома они грохочут, будя всех. Вот они, наконец, выносятся с немыслимыми коками, с татуировками на руках, с безумным грохотом, на страх живущим возле шоссе.
В этот раз я как-то пропустил особое весеннее чувство. Говорят, оно связано с кристаллизацией воды и таянием льдов, но в Америке лёд – обычный атрибут застолья. И перехода в весну не чувствуется или это связано с возрастом? Когда-нибудь совсем перестанешь изменения ощущать и будешь действовать по календарю: весна, лето, осень…
У Вашингтона – известные символы: Washington Monument, Capitol Building and White House. Но к ним следует добавить цветение сакуры в DC. Сакура – подарок Японии – и другие цветущие деревья весной украшают Вашингтон, создают неповторимую картину праздника.
Первым делом – самолёты.
В семестре с нами контактировали три учительницы. Основная – Беверли, наша первая учительница, моложавая и даже чуть кокетливая. Одета скромно, но вместе с писателем можно о ней сказать: «мало, кто знал, что на её скромной одежде имелись индивидуальные клейма ведущих парижских кутерье». Впрочем, всё это – домыслы. Но достоверно известно, что она жена лётчика и поколесила по миру и по стране.
К лётчикам у меня особое отношение. Жизнь свела меня с легендарным лётчиком Сергеем Анохиным, заслуженным лётчиком испытателем России №1, потерявшим глаз, но продолжавшим испытывать самолёты (он испытал их 200 типов) и собиравшимся летать на космической технике. С другими лётчиками я был знаком по программе космического челнока «Буран». Они были лётчиками-испытателями, продолжали испытывать самолёты и гибли на глазах.
Мы учились у Беверли. С другими учителями у нас был только временный контакт. Пару раз с нами занималась Барбара. Нам казалось, что она связана с правительственными структурами, так как через неё мы знакомились с государственной системой страна. И была еще вторая Барбара, которая провела с нами занятие однажды, о котором мы знали: она серьезно занята танцами и изучением пауков. О других учителях высших групп мы знали немногое. Так Брюс, например, переступивший восьмидесятилетний рубеж, в обычной жизни был адмиралом.
Спасибо, Thanks, Pardon!