Моя жизнь среди индейцев - стр. 5

Ягода – торговец, имеющий дела с индейцами, сам полуиндеец. Родился в верховьях Миссури. Говорит на полудюжине индейских языков, хорошо знает индейские лагеря. Искусно пользуется всеми приемами, применяемыми в торговле с индейцами.

Гнедой Конь – белый траппер и торговец, женат на индианке.

Эштон – молодой белый из восточных штатов; он хранит какую-то грустную тайну, но в конце концов обретает покой.

Просыпающийся Волк – один из старых служащих Компании Гудзонова залива, типичный траппер, торговец и переводчик раннего романтического периода пушной торговли.

Мощная Грудь – черноногий, начальник военных отрядов, вождь походов, обладатель магической трубки.

Скунс – черноногий, шурин Гнедого Коня; автор книги помогает Скунсу похитить невесту.

Говорит с Бизоном, Хорьковый Хвост – черноногие, близкие друзья и товарищи по охоте и военным приключениям автора книги.

Широко раскинувшиеся побуревшие прерии; далекие крутые холмы с плоским верхом; за ними огромные горы с синими склонами и острыми вершинами, покрытыми снеговыми шапками; запах полыни и дыма костров лагеря; гром десятков тысяч копыт бизонов, бегущих по твердой сухой земле; протяжный тоскливый вой волков в ночной тишине, – как я любил все это!

Я, увядший, пожелтевший лист, сухой и сморщенный, готовый упасть и присоединиться к миллионам предшественников. Вот я сижу ни на что негодный, зимой у камина, в теплые дни на веранде; я могу только переживать в памяти волнующие годы, проведенные на границе note 4. Мысли мои все возвращаются к прошлому, к тому времени, когда железные дороги и доставленные ими толпы переселенцев еще не стерли с лица земли всех нас, – и индейцев, и пограничных жителей, и бизонов.

Любовь к вольной жизни в лесу и поле, к приключениям у меня в крови от рождения; должно быть, я унаследовал ее от какого-то далекого предка, потому что все мои близкие – верующие люди трезвых взглядов. Как я ненавидел все удовольствия и условности так называемого цивилизованного общества! С ранней юности я чувствовал себя счастливым только в большом лесу, лежавшем к северу от нашего дома, там, где не слышно ни звона церковных колоколов, ни школьного колокольчика, ни паровозных свистков, Я попадал в этот огромный старый лес лишь ненадолго, во время летних и зимних каникул. Но настал день, когда я мог отправиться куда и когда захочу, и однажды теплым апрельским утром я отплыл из Сент-Луиса на пароходе вверх по реке Миссури, направляясь на Дальний Запад.

Дальний Запад! Страна моей мечты и моих надежд! Я прочел и не раз перечел «Дневник» Льюиса и Кларка, «Восемь лет» Кэтлина, «Орегонскую тропу», книгу об экспедициям Фримонта. note 5 Наконец-то я увижу страну и племена, о которых рассказывали эти книги. Наш крепкий плоскодонный, мелкосидящий пароход с кормовым колесом каждый вечер, когда темнело, пришвартовывался к берегу и снова отправлялся в путь утром, когда рассветало. Благодаря этому я видел все берега Миссури, фут за футом, на протяжении 2600 миль, от впадения ее в Миссисипи и до места нашего назначения, Форт-Бентона, откуда начинается навигация по реке.

Я видел красивые рощи и зеленые склоны холмов в нижнем течении, мрачные «бедленды» note 6 выше по течению и живописные скалы и обрывы из песчаника, изрезанные ветрами и ливнями, придавшими камню всевозможные фантастические формы, типичные для берегов судоходного верхнего течения реки, Я увидел также лагеря индейских племен на берегах реки и такое количество диких животных, какого и не мог себе представить. Часто наш пароход задерживали большие стада бизонов, переплывающие реку. Бесчисленные вапити