Моя жизнь - стр. 12

Когда я впервые столкнулся с этим другом, волна «реформ» захлестнула Раджкот. Он сообщил мне, что многие наши учителя тайком едят мясо и пьют вино. Он назвал и известных в Раджкоте лиц, которые делали то же самое, а также нескольких учащихся средней школы.

Я удивился и огорчился. Я спросил своего друга о причине этого явления, и он объяснил мне ее следующим образом: «Мы – слабый народ, потому что не едим мяса. Англичане питаются мясом, и потому они могут управлять нами. Ты ведь видел, какой я крепкий и как быстро я бегаю. Это потому, что я ем мясо. У тех, кто питается мясом, никогда не бывает нарывов и опухолей, а если и бывают, то быстро проходят. Ведь не дураки же наши учителя и другие известные в городе лица, питающиеся мясом. Они знают о преимуществе мяса. Ты должен последовать их примеру. Ничего не стоит попробовать. Попробуй, и сам увидишь, какую силу оно дает».

Все эти соображения в пользу употребления в пищу мяса были высказаны не сразу. Они отражают лишь сущность массы тщательно обдуманных доводов, которыми мой друг время от времени старался воздействовать на меня. Мой старший брат уже пал. Поэтому он поддерживал доводы друга. Я действительно выглядел худосочным рядом с братом и приятелем. Оба они были сильнее и смелее меня. Меня совершенно околдовала ловкость моего друга. Он мог бегать на большие расстояния и удивительно быстро. Он умел хорошо прыгать в высоту и в длину, мог вынести любое телесное наказание. Он часто хвастал передо мной своими успехами и ослеплял меня ими, потому что всегда нас ослепляют в других качества, которыми мы сами не обладаем. Все это вызывало во мне сильное желание подражать ему. Я плохо прыгал и бегал. Почему бы и мне не стать таким же сильным и ловким, как он?

Кроме того, я был трусом. Я боялся воров, духов и змей. Я не решался выйти ночью из дому. Темнота приводила меня в ужас. Я не мог спать в темноте, мне казалось, что духи подкрадываются ко мне с одной стороны, воры – с другой, змеи – с третьей. Поэтому я спал только со светом. Разве мог я рассказать о своих страхах жене, спавшей со мной рядом? Она уже не была ребенком, вступив на порог юности. Я знал, что она смелее меня, и мне было стыдно. Она не боялась ни духов, ни змей. Она могла пойти куда угодно в темноте. Друг знал о моих слабостях. Он рассказывал, что может взять в руки живых змей, не боится воров и не верит в духов. И все это потому, что он ест мясо.

Среди школьников бытовало плохонькое стихотворение гуджаратского поэта Нармада:

Оно произвело на меня надлежащее впечатление. Я был сражен. Мне начало казаться, что мясо сделает меня сильным и смелым и, если вся страна начнет питаться мясом, мы одолеем англичан.

День для опыта был наконец назначен. Его нужно было провести тайком. Ганди поклонялись Вишну. Мои родители были особенно ревностными вишнуитами. Они регулярно посещали хавели. Нашему роду принадлежали даже собственные храмы. В Гуджарате был силен джайнизм. Его влияние чувствовалось всюду и при всяких обстоятельствах. Нигде в Индии и даже за пределами ее не наблюдается такого отвращения к мясной пище, как среди джайнов и вишнуитов Гуджарата. Я вырос и воспитывался в этих традициях. Кроме того, я был очень предан родителям. Я знал, что они будут глубоко потрясены, если узнают, что я ем мясо. К тому же любовь к истине заставляла меня быть чрезвычайно осторожным. Не могу сказать, чтобы я не понимал, что шел на обман родителей, собираясь питаться мясом. Но мой ум был всецело поглощен «реформой». О возможности полакомиться я и не думал и фактически не знал даже, что мясо очень вкусно. Я хотел быть сильным и смелым и желал видеть такими же своих соотечественников, чтобы мы могли побороть англичан и освободить Индию. Слова «сварадж» я тогда еще не слыхал, но знал, что такое свобода. Меня ослепляло безумное увлечение «реформой», и я уговорил себя, что, скрывая свои поступки от родителей, я не согрешу против истины, если все действительно останется в тайне.