Моя жизнь - это мы - стр. 38
– Ну и как тебе? – с негодованием подыгрывала Лена.
– Что как? – сделал он вид, что не понял.
Лена отбросила на стол ложку и подошла к нему. Присела на краешек стола и наклонилась к его лицу, заставляя от неожиданности податься назад.
– Понравилось то, что увидел? – спросила она, упорно следуя за ним, наклоняясь вперед, снова оказываясь ближе.
От такого несвойственного ей поведения Леша даже слегка растерялся, не зная, как на это реагировать. И это он, кто почти всегда понимал, что и в какой момент делать с женщиной. Хотя, в принципе, понимал это и сейчас. Лена так разозлилась, что осмелела настолько, чтобы попытаться в ответ смутить его. И у нее это даже получилось, правда, совсем чуть-чуть. Потому что близость ее губ производила уже совсем другой эффект – почти как рефлекс смять эти губы своими. И именно такой ход хотелось сделать со своей стороны в этом маленьком соревновании «кто-кого».
Ему пришлось сглотнуть, чтобы ответить.
– Очень, – тихо произнес он, переставая о чем-либо думать.
На волне порыва Леша метнулся вперед, обхватывая губами ее ротик, а ладонью – затылок, чтобы не смогла отстраниться. Тихий писк и звук протеста были подавлены грубой, настойчивой лаской. А потом случилось то, чего он не ожидал – она поддалась, ответила, раскрывая навстречу губы, пропуская его язык в свой рот. Их состязание еще явно продолжалось. Но он опешил всего на долю секунды, а потом воспользовался предложением, поднимаясь на ноги и нависая над девушкой, чтоб было удобнее и еще слаще ее целовать. Сейчас не имело значение, кого он целует, важны были лишь мягкие горячие губы, жар и сладость рта, который отвечал лаской на ласку.
Но стоило прерваться на короткую передышку, как девушка дрогнула, упираясь ладонями в его торс. В сине-зеленых глазах вспыхнул ужас, ярко напоминающий о том, кто сидит на его кухонном стеле с раздвинутыми перед ним ножками, между которыми он нагло устроился. Леша уже собрался выругаться вслух, но не успел – у Лены началась паника. Ее руки одновременно попытались оттолкнуть его и влепить пощечину. У Леши едва получалось вовремя перехватывать ее ладони, пока в какой-то момент не решил позволить ей выплеснуть на нем эмоции. Он отпустил руки, и тут же правая ладонь со звоном приложилась к его левой щеке. Потом еще раз, чего он не ожидал. Но третья пощечина в одно и то же место уже показалась перебором. Перехватив запястье, Леша сдавил его пальцами и спокойно, но жестко произнес:
– Хватит.
Лена перестала нападать, зашипев от боли. Он ослабил нажим на ее руку, но отпускать не стал. Взгляд непроизвольно скользнул вниз, туда, где тяжелое дыхание заставляло опускаться и вздыматься женскую грудь. Распахнутый шелковый халат сейчас открывал ему больше дозволенного – сквозь белую прозрачную ткань ночной сорочки были видны темные соски. Его взгляд Лена встретила с гордостью. На ее личике, казалось, пылало все: губы – от его поцелуя, щеки – от смущения или стыда, и глаза – от ненависти. Черт, да ему самому было совестно за свое поведение, но только совсем чуть-чуть.
Протянув руку к ее груди, он поправил полы халата, деликатно прикрывая ту часть этого женского тела, которую ему не позволено видеть.
– Извини, хорошо? – задал он вопрос и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Просто не надо меня так провоцировать. На такое кокетство, пусть и наигранное, у меня срабатывает инстинкт. И если я войду во вкус, то могу быстро забыть, что ты – девушка моего брата.