Моя Зараза - стр. 8

И когда я почти улетел, музон резко оборвался, и в наступившей тишине отчётливо прозвучал голос отца.

— Что здесь происходит?!

***

— Быстро всех развести по домам. Сдать на руки родителям, — негромко, но очень властно отец раздавал команды охране.

Никто не подумал ему перечить. Даже придурок Димон тихонько смотался к воротам, хотя борзотой не обделён. Диджей и прочая обслуга, прихватив свои вещи, резво покинули территорию. Ребята проверенные, оплату получили вперёд. Девчонки собирались медленнее, натягивая шмотки и обувь, недовольно дули губёхи.

Я не возражал против такого поворота: веселье мне не зашло.

Отец дождался, когда прислуга уберёт пустые стаканы и бутылки со столика рядом, плюхнулся в шезлонг, вытянул ноги и жестом подозвал меня к себе.

А я не спешил, медленно окунулся в воду и с удовольствием проплыл всю длину бассейна. Вынырнул рядом и вытерся полотенцем, одним из тех, что лежали стопкой на крайнем шезлонге.

На территории дома тишина, всех уже развезли. Отец откинулся на спинку, поправил узел галстука. По глазам увидел, что он рад бы стянуть эту удавку, но сам себе не позволяет. При охране держит лицо, не курит, не пьёт, не орёт на меня. Все нравоучения только без свидетелей! Отец никогда не создаёт негативный контент, всегда помнит о публике.

— Почему посторонние в доме без моего ведома?

— Ярослав Игоревич дал разрешение на проведение мероприятия. Он внесён в приоритетные цели для охраны. Находился всё время под наблюдением, ничего не угрожало его жизни и здоровью. Все гости были осмотрены. Территория была под контролем, – отрапортовал Борис.

Конечно, у Бори всё под контролем: шестнадцать ребят по периметру, двое на воротах, металлоискатель и визуальный осмотр. Димона упоротого проморгали поначалу, но потом и его обезвредили. Комар носа не подточит.

Я молчал, встревать было лень. Жалко, конечно, если ребятам сейчас влетит. Но не очень. Они деньги за эту работу получают.

— Мероприятие, значит… И ничего не угрожало… — отец дёрнул подбородком, Борис мгновенно растаял в темноте кустов. — И что из тебя выйдет? — произнёс задумчиво и как-то даже обречённо.

— А чего так рано-то сегодня? — что ответить на его вопрос, я не знал. Эти разговоры про будущее уже вызывали изжогу, до того надоели.

— Устал.

— Аааа. Ну ты… это… отдохни, — я уже собрался смыться в свою комнату, обрадовавшись, что скандала не будет, как отец спросил:

— Со всеми расплатился? Денег хватило?

— Конечно, там же безлимит, — ответил, чуя жопой подвох.

— С сегодняшнего вечера твоя карта заблокирована. Все покупки только после моего утверждения. Всё, что возьмёшь в долг, возвращаешь сам, — тихо и веско, как топором по дереву, рубанул отец.

Стол с грохотом и звоном разбивающегося стекла полетел в сторону, противоположную от шезлонга отца. Багровая пелена ярости застилала глаза. Гнев требовал выхода. Этот короткий поводок, на котором отец меня держал, душил.

Я с размаху пнул соседний шезлонг. Сухие полотенца, сложенные на краю, веером разлетелись в стороны. Одно шлёпнулось на ноги отцу, он брезгливо его откинул на бортик бассейна.

— Охладись, сын, — тихо и до бешенства спокойно проговорил отец. Знака, который он сделал охране, я не заметил, но пришёл в себя, уже уходя с головой под воду.

Задержать дыхание я не успел, лёгкие начало жечь без кислорода, а в голове мелькнула малодушная мысль: «Не всплывать. Избавиться от всех проблем разом. Он ещё пожалеет!»