Моя запретная - стр. 17
Пацан уже скулит, очевидно, от боли в затылке. Теперь активируются и остальные дружки:
– Э-э, мужик, ты кто еще такой?
– Добрый волшебник! – рявкаю я, и друзья Настеньки оседают обратно на диван. – Вещи сюда Асины! Быстро!
Вижу, что ребятки шевелиться и не собираются. Вот тут-то мне и пригождается козырь:
– Друг я! – Как его там? – Виктора Андреевича! Еще раз напоите ее, вам пизда! Хорошо поняли?
Друзья переглядываются и наконец выдают мне телефон и небольшой рюкзачок. А я снова нависаю над Виталей и говорю так, чтобы все слышали и неповадно было:
– А ты чтобы свой хер в штанах держал рядом с ней!
И слегка прикладываю пацана ладонью по затылку, вынуждая его упереть руки в стол, дабы не впечататься в него мордой.
Глава 10. ОНА
С трудом выбираюсь из душного клуба и с удовольствием вдыхаю свежий воздух ночной улицы. Обалдеть! Что я сейчас сделала? Или не я? Кто кого поцеловал?
Щеки горят, а перед глазами все кружится. Не могу сфокусировать взгляд. Бреду вдоль клуба, пытаясь сообразить, стоит ли мне идти на парковку, как просил ОН. Даже не попросил… Скорее потребовал! А я вообще-то девочка самостоятельная, чтобы мне еще указывали!
Фыркаю, проходя мимо парковки, и сворачиваю на аллею вдоль дороги. Облезет! Я же не должна слушаться каких-то незнакомцев? Да я вообще уже никого не должна слушаться! Мне, вообще-то, даже папа не указ, а тут какой-то…
В нетрезвом сознании как на репите проигрывается момент нашего поцелуя, и у меня снова начинает гореть лицо. Я, конечно, уже целовалась, но чтобы ТАК…
Думала, он меня съест. Губы до сих пор саднит от его жесткой бороды. Да уж… Можно сказать, и не целовалась никогда по сравнению с этим. Внизу живота собралась какая-то неестественная тяжесть. Пожалуй, этого-то я и ждала, когда меня целовал Виталик. Дождалась. Только не с ним вовсе.
И чего мне сдался этот мужик? Зачем сама подошла к нему в баре? Черт. Как протрезветь поскорее? Ничего не соображаю.
Я и сама, если честно, не заметила, как напилась. Вот вроде сидела нормальная Ася, и вдруг – оп! – и Ася себя не чувствует. Мне что-то так нехорошо стало… Тогда даже как-то страшновато было. Казалось, что попросту сейчас рухну посреди клуба, и меня затопчут своими шпильками эти извивающиеся кобылицы.
Но вернуться к друзьям, зная, что там Виталя, и предполагая, что он мог им напеть, я просто не могла. Я ведь в таком состоянии, что даже честь свою перед этим уродом отстоять не смогу! Козел! И напилась я по его милости. Шампанского он мне, видите ли, прислал. Нормальный вообще? Типа: «Ой, прости дорогая подруженька, что я тебя чуть не изнасиловал! Мир?» Так он себе представлял свой бесценный дар?
И кстати, шампанское его – редкостная дрянь! Если бы не этот засранец, я бы уже давно дома была! А то стояла посреди клуба в одиночестве, чувствуя себя виноватой за то, что, между прочим, сам Виталя и сделал.
Я ведь ему даже намеков никогда не давала. Вроде бы… Сейчас я вообще мало в чем могу быть уверена на сто процентов. Может, я действительно сама виновата? Блин, это дурацкое чувство вины на постоянной основе вечно мешает жить. Как преступница какая-то отсиживалась в уголке бара. А потом на кой-то черт его увидела…
Он просто… Не знаю, как объяснить, зачем я к нему подошла. На секунду показалось, будто ему не все равно. Не все равно, что мне плохо. И даже не все равно, что мне попросту грустно. Стало стыдно, что я нарушила его приказ и напилась.