Моя слабость - стр. 15
― Ай, ― воскликнула она, роняя кофту.
Я хмыкнул, и остановившись в нескольких сантиметрах от нее, опустил взгляд на вздымающуюся грудь. Волнуется, часто дышит, и тем самым привлекает внимание.
Спелая вишенка. Красивая грудь. Интересно, лифчик с кучей поролона, или своя красота?
Сейчас бы пальцем нырнуть, попробовать. Да не поролон, а сиськи.
Дунул на грудь, и заметил, как на коже девчонки образовались мурашки.
Сжал крепко кулаки, и посмотрел в глаза, наполненные страхом.
― Одевайся. Ужин стынет.
Вышел из комнаты, обратив внимание, что Макс занес еще несколько пакетов.
Ужин прошел в тишине. По крайне мере я старался молчать, а вот врачиха постоянно о чем‐то переговаривалась с Максом. Мне было не интересно. Я только изредка бросал взгляд на ее губы, которые плотно обхватывали вилку, и каждый раз чертыхался. Не мог спокойно реагировать. Хорошо хоть оделась, иначе бы я вообще двинулся от ее тела.
Так, хватит думать о ней. Просто у меня уже несколько дней не было секса, вот и клинит.
― Гриш, я думаю баню растопить. Ты как смотришь на это? ― услышал вопрос брата, и пожал плечами.
― Грише сейчас лучше не париться в бане, ― отметила врачиха, заставляя меня прищуриться.
― А тебе?
― И мне, ― едва заметно улыбнулась Нина, пожав плечами, ― у меня же температура.
― Тогда отбой, Макс. Душем обойдемся.
― Ладно.
― Скажите, а мне есть что обуть? Я бы хотела немного воздухом подышать, а то целый день в доме.
― Макс тебе купил валенки. Кстати, надо их поставить к печке, чтобы нагрелись. А ты че удумала ночью гулять? Опять встречи с волками хочешь?
― Нет, просто я думала у двери постоять.
― Завтра постоишь, даже провожу, ― я отложил вилку, и поднявшись со стула, размял мышцы, скривившись от боли. ― Сейчас перевязку мне сделаешь, а потом спать. Тебе еще чаю горячего выпить надо, да жиром натереться.
― Чего? Каким еще жиром? ― удивленно переспросила девчонка, похлопав ресницами.
― Ладно, ноги натру тебе. Все равно горчичники нельзя пока температура.
― А ты что, тоже врач?
― А ты всегда была такой любопытной?
Нина закатила глаза, и вернулась к своему ужину.
― Я на перекур. Макс, выйдешь?
― Конечно.
― А ты, девочка, пока посуду помой.
Она резко перевела на меня взгляд и сглотнув, подняла брови.
― Еще чего?
― Ну ты же, не баба, как баба? ― хмыкнул я, и прикурив сигарету, вышел в коридор.
Макс последовал за мной, прикрывая за собой двери.
― Как дела в городе?
― Торопиться нельзя, иначе Мигрецкий испугается…
― Знаю. Пашка что? Бушует?
― Повыпендривается и перестанет. Нечего было махать ножом.
В этом он прав. Брат лучше всех знает, что я не терплю зарвавшихся мудаков, тем более в своем круге.
― Макс, завтра с утра поезжай в город и оставайся пока там. Мы сами справимся. Думаю, врачиха выпендриваться уже не будет. Поняла, что не обижу.
― А как же печь, дрова? У тебя же рана свежая.
― Переживу. Пока в сарае хватает дров?
Брат кивнул.
― Достаточно.
― Ну и хорошо. А потом посмотрим. Сейчас главное врачиху вылечить. Да и мне самому подлататься, а то я так не смогу накормить щебнем ублюдка.
― Если что нужно будет, звони, привезу.
Я кивнул, и наконец‐то затянулся практически сотлевшей сигаретой.
― Гриш, может тебе резинок привезти?
Я нахмурился, выпуская изо рта дым.
― Нахера?
― Да ладно, думаешь, я не вижу, как ты весь вечер смотришь на врачиху? Да и меня отправляешь…