Моя скрипачка - стр. 27

– Ты ещё ничего в жизни не понимаешь, – он печально улыбнулся.

– Почему ты так в этом уверен? Может, я понимаю в ней больше, чем ты?!

– Знаешь, что ты – красавица? – он подошёл ближе и провёл рукой по её острому подбородку.

– Да, я всегда это подозревала, – резко ответила Соня.

Он рассмеялся и поцеловал её в аккуратный носик, тихо прошептав:

– Спасибо.

– За что? – удивилась Соня.

– За то, что напомнила, что меня может кто-то полюбить. Позволь? – он взял её за руку и вывел в центр комнаты. – Если вы не хотите в Капеллу, вечер вальса будет у меня дома.

Приговаривая: «Раз, два, три… Раз, два, три…» он закружил её по паркету. Отчаянно пытаясь подстроиться под его уверенную лёгкость, Соня истерично засмеялась:

– Не считай! Я сама справлюсь! – еле сдерживая рыдания, она вальсировала вместе с ним, осознавая, что никакого будущего у них нет. – Знаешь… Я стану известной скрипачкой, и ты обо мне ещё услышишь. И пожалеешь, что отказался от меня, – твёрдо сказала Соня, ненадолго отстранившись. Прямо глядя в его коньячно-карие глаза.

– Почему-то я в этом уверен, – озорные ямочки улыбки заплясали на его щеках.

Колодец двора гулко уходил вверх, подпирая низкие тучи. Софья стояла там одна. Глядя вверх широко распахнутыми зелёными глазами. Пытаясь найти в себе золотую середину и уравновесить колебания ноющего сердца. Взволнованного, порывающегося в разные стороны, как необъезженная лошадь. Что там было такого, в этом противоречивом весеннем небе, смешанном из будущего ливня, прорезающихся через тучи линий солнечных лучей и лоскутков поразительной небесной чистоты? Её отражение.

Она вернулась в здание Филармонии через чёрный ход. Длинный коридор с множеством дверей – словно лабиринт, в котором нужно выбрать. Но сегодня Соня знала точно, куда ей идти. Она не раз представляла, как выйдет на сцену, блестяще выступит, видя, что в первом ряду зала сидит ОН. И, когда он будет ждать её с охапкой роз у служебного вода, безразлично пройдёт мимо, гордо запрокинув голову. Совсем как та женщина с чёрно-белого фото.

Несколько месяцев многочасовых занятий в ущерб обычной школе не прошли зря – её допустили к участию в концерте в составе оркестра музыкальной школы. Время выступления неуклонно приближалось. Соня поправила в старинном зеркале с позолоченной рамой белую блузку. Перевернула перекрутившуюся вокруг тонкой талии длинную чёрную юбку. Прибрала пряди волос от лица, закрепив заколкой-невидимкой. И, ещё немного побродив по коридорам Филармонии, чтобы унять волнение, вернулась в репетиционную, где готовились к выступлению другие ученики музыкальной школы, повторяя партитуры и настраивая инструменты. Дирижёр куда-то запропастился, опрометчиво оставив их одних. И они тряслись, сходя с ума от страха.

– Я не знаю, что делать! Это ужасно! – к Соне подбежала Маша, чуть не сбив её с ног, протягивая к Соне свои руки. Её мозолистые исковерканные пальцы дрожали, непроизвольно сгибаясь в уродливые красные крючки.

– Успокойся! – сказала ей мягко Соня.

– Не могу! – по покрытому от волнения красными пятнами лицу Маши текли крупные слёзы. – По-моему, я их заиграла!

Маша выглядела, как ребёнок. Плоскогрудая маленькая девочка доходила еле-еле Софье до плеча. И была при этом старше Сони. Училась изо всех сил, бредя скрипкой. Занималась сутки напролёт, но её игре всё время чего-то не хватало. Что бы она ни делала, результатом труда было только заурядное пиликанье. Технично, чётко, не фальшиво. Но, несмотря на все её старания, это было просто пиликанье, и всё.