Моя прелестная девочка - стр. 26
Дороти засмеялась, ее резкий прерывистый смех сказал все о том, как она смотрела на мир, как ее заставили на него смотреть.
– Копам наплевать на людей вроде нас, – сказала она.
– Это не так. Я коп. И ты мне небезразлична.
– Вы не настоящий коп, – усмехнулась Дороти. – Вы дорогой профайлер в дорогой одежде. Вы не арестовываете людей за то, что они бьют своих женщин.
– Иногда арестовываю. Раньше я работала над делами о домашнем насилии.
– Нельзя помочь тому, кто этого не хочет, – монотонно протянула Дороти, словно это была заученная фраза, которую она услышала где-то или прочитала. – Моя мама – свой злейший враг. Она влюблена. Такая любовь – когда тебя бьют – по-моему, это очень глупо.
– Ты уже помогаешь маме. Ты заботишься о Джейми. Ты продолжаешь ходить в школу, хотя, я знаю, тебе не хочется, потому что ты обещала ее закончить. Ты можешь обеспечить себе лучшую жизнь, Дороти.
Девочка снова фыркнула и заерзала в кресле, стараясь не встречаться с Грейс взглядом.
– Вы это знаете благодаря всяким профайлерским штукам?
– Я знаю это, потому что общалась с тобой, – сказала Грейс. – Потому что Шейла и я, мы верим в тебя. И потому, что очевидно, что ты не хочешь упустить возможности, которые даются тебе. Иначе ты бы не появлялась на консультациях.
– Не преувеличивайте. Я здесь только потому, что тут лучше, чем дома.
У Грейс укололо сердце. Дороти была такой умной девочкой. Иногда, смотря на нее, Грейс видела другого обозленного и горюющего подростка. Того, каким была она сама, когда покидала частную школу и начинала учебу в колледже, отвергнутая родителями, ищущая любого утешения и поддержки.
Но если у Грейс был достаток, были возможности, Дороти не имела ничего. Никого, кто бы оценил ее ум, никого, кто бы поддержал и приободрил, кто бы укрепил ее веру в себя.
Вот почему Грейс посвящала так много времени центру. Пускай она и была одинока, но была рождена в привилегированной среде, и все дороги были для нее открыты. Любая дверь в мире была распахнута перед ней, и она понимала, как это было ценно. Работа с детьми была для нее одним из способов отплатить за это. Потому что такие девочки, как Дороти, заслуживали те возможности, которые Грейс могла предоставить им.
– А где вы всему этому научились? – спросила Дороти тем томным голосом, каким говорят подростки, когда им действительно интересно, но они не хотят, чтобы это понял тот, кому они задают вопрос.
– Профайлингу? – спросила Грейс, завладевая ее любопытством.
– Ну да, это как, ну, чтение мыслей и все такое?
Грейс рассмеялась.
– Чтение мыслей? Хотелось бы! Это бы сильно упростило мою работу. Я получила степень бакалавра по психологии и криминологии, а затем магистра по психологии и в то же время писала докторскую по криминологии.
– Как много учебы. – Дороти покачала головой.
– Я всегда любила учиться. Между нами, я была ботаником.
На угрюмом лицо Дороти, обычно таком унылом и апатичном, появилась натянутая улыбка.
– В общем-то могу представить, – сказала она. – Готова поспорить, девочки вроде меня задирали вас.
Грейс не хотелось говорить Дороти, что в престижной частой школе, где год обучения стоил сто тысяч долларов, не было таких девочек, как она.
– Да, было несколько таких. Но я бы не смогла попасть на эту работу только лишь благодаря прилежной учебе, – объяснила Грейс. – Когда дело касается таких тонких областей, как, например, профайлинг или переговоры при захвате заложников, нужно иметь склонность к этому. Врожденную предрасположенность.