Моя прекрасная принцесса - стр. 38
Элизабет же всегда отличалась от старших. Она росла счастливым ребенком, открытым и обаятельным, заставляя сойти с пьедестала даже отца. Затем превратилась в красивую девушку, потом – в прелестную женщину.
Элизабет всегда была душой их семьи – строила мосты и рушила стены. Это была изнуряющая работа, учитывая тупое упрямство старших, но она не жалела усилий. Однако даже Элизабет не удалось перебросить мостик через ту последнюю, фатальную пропасть между Чарлзом и отцом.
– А твой муж присоединится к нам на балу? – поинтересовался Чарлз, пока они шли вслед за дворецким в гостиную.
– Ты же знаешь, как он ненавидит толпы. Он с радостью остался дома с детьми. – Она грустно вздохнула. – Предпочитает общество малышей компании разумных взрослых. Просто не знаю, что с ним делать.
Элизабет обожала своего мужа, добродушного человека, предпочитающего спокойную жизнь в деревне водовороту светских развлечений. Но он любил жену, поэтому послушно привозил ее в город на сезон. В Лондоне он исполнял свои обязанности в парламенте, оставляя светскую жизнь своей супруге.
– Сомневаюсь, что на балу у леди Баррингтон будет много разумных взрослых, – сказал Чарлз. – У этой женщины мозгов как у птички, если они вообще есть, и у большинства ее гостей тоже. Вряд ли я смогу вести там умные разговоры.
– Боже мой! Я не привыкла к таким откровенным речам от Безупречного Пенли. Неужели эта освежающая перемена твоей личности произошла благодаря влиянию мисс Драйден?
– Элизабет, не дерзи. Тебе это не идет.
Она восторженно засмеялась.
– Вот теперь узнаю брата, которого знаю и люблю.
Он не стал глотать наживку и не признался, что она попала в точку. Правда заключалась в том, что Джиллиан стала для него испытанием. Быстрая, обладающая хлестким умом, она тоже была упрямой. Каждый урок неизбежно скатывался к расхождению во мнениях. Она ставила под сомнение светские правила, принимавшиеся как должное десятилетиями, если не веками.
В своем стремлении к справедливости он время от времени признавал, что в ее словах есть некая правда. Однако Джиллиан была последним человеком, которому следовало подвергать испытаниям внешние границы светского этикета, и именно этот урок он пытался вдолбить ей последние десять дней.
Когда дворецкий негромко доложил об их появлении, тетя Люси, одетая в элегантное темно-зеленое платье с золотой вышивкой, поднялась и приветливо улыбнулась.
– Добрый вечер, Чарлз. А это, должно быть, твоя сестра леди Филби. До чего прелестная молодая женщина! Я просто в восторге от знакомства с вами.
Элизабет присела в изящном реверансе.
– Знакомство с вами – честь для меня, миледи.
Пожилая женщина взяла ее за руку.
– Совсем ни к чему все эти церемонии, милое дитя. Вы член семьи, и так великодушно пришли на помощь в трудную минуту. Не могу выразить, как я вам благодарна.
– Не нужно никаких благодарностей, мэм. Брат рассказал мне о вашей внучке все. Должна признаться, что я просто умираю от желания познакомиться с ней. Похоже, она просто очаровательна.
– Можно сказать и так, – сухо произнес Чарлз.
Элизабет покачала головой.
– Право же, Чарлз, что леди Марбери подумает о подобных шутках?
– Я с ним согласна. Вот почему я так рада, что могу поговорить с вами до того, как спустится Джиллиан. – Леди Марбери опустилась в свое кресло и показала Элизабет на стоявшую напротив софу. – Пожалуйста, называйте меня «тетя Люси», как ваш брат.