Мoя нечестивая жизнь - стр. 21
В то лето миссис Темпл находила для меня массу занятий. В кухне. В церкви. В саду. Я часами дергала лебеду и крапиву, чтоб сорняки не глушили тыквы. Псалмов Давида я переписывала столько, что рука затекала, а голова начинала гудеть от всех этих «Я пролился, как вода; все кости мои рассыпались». Поговорить было не с кем. Никто не являлся со словами: будь моей маленькой дочкой, я завью тебе волосы.
Нудным душным августовским днем, полная жалости к самой себе, я стояла у дороги возле дома и пинала пыль. По дороге шагал парень самого простецкого вида, босой, в коротких, не по росту, штанах. Когда он подошел ближе, я узнала Бульдога Чарли.
– Не ты ли сиротка при живой матери? – усмехнулся он.
– Скажешь еще что-нибудь про мою мать, я тебе глаза выцарапаю.
– Когти обломаешь.
– Сменил, значит, имя? Слышала, ты теперь Чарли Бут?
– Не произноси при мне фамилии Бут. Та к зовут бессердечного подонка.
Он сел рядом со мной на ступеньку, вертя в руках длинную тонкую ветку.
– Как тебе новая жизнь? – спросила я.
Чарли так терзал ветку, что я даже испугалась.
– Все кончено. Я Буту уже всю его бороденку повыдирал. А при случае и оба глаза вырву.
Правой рукой он потер мозоли на левой, будто собираясь задушить кого-то.
– Я пашу на Бутовом плуге каждый день до заката. И этот хрен все равно обзывает меня «ленивый ирландский ублюдок». Кормит только помоями, которые и свиньи-то не жрут. Будит еще до рассвета. «Поднимайся, грязный ирлашка, пора чистить стойло». Если у меня будет хоть половинка шанса, я вычищу ЕГО.
Он подбросил в воздух мелкие обломки, в которые превратилась ветка в его руках. Щепочки упали в пыль.
– А тебе-то здесь каково, мисс Полусиротка?
– Меня заставляют переписывать псалмы, – пожаловалась я.
– Псалмы? Ты псалмами недовольна? – с издевкой спросил он. – Ты сюда посмотри.
Он задрал рубашку и показал мне спину. Она вся была в рубцах от хлыста, красных, свежих. Зрелище было ужасающее. Не глядя на меня, Чарли поднял с земли камень и со всей силы шваркнул о дорогу.
– Хочешь сэндвич с курицей? – прервала я тягостное молчание.
Он пожал плечами. Я повела его к двери кухни. Миссис Темпл не было дома. Чарли сел за стол в самом мрачном настроении и набросился на сэндвич.
– Не ешь так быстро. Плохо ведь станет, если будешь так напихиваться.
– Только не мне. Буту – да, будет плохо. Прямо сейчас за него и возьмусь. Отрежу ему язык, сварю печень и отправлю потроха почтой в Нью-Йорк.
– Миссис Темпл говорит, скоро будет обратный поезд. С оплаченными билетами для нас.
– Шутишь?
– Как раз под Рождество.
– Еду! А ты?
– Нет. Мои сестра и брат здесь, а я обещала присматривать за ними.
– Твоя сестра живет за городом в большом доме. Два этажа, широкое крыльцо, качели, амбар, слуги. Эти Эмброзы здорово нажились на железной дороге. Куча добра, куча места.
– Но на нас троих не хватает.
– Сволочи они потому что. – Чарли потер нос и поднялся: – Спасибо за еду, Экс. Я на волю.
От дверей он состроил мне страшную гримасу. Дверь хлопнула. Чарли ушел.
В декабре, пыхтя паром, в холодный воздух Рокфорда наконец въехал нью-йоркский поезд. Со ступеней пассажирского вагона сошли несостоявшиеся творцы моего будущего – мистер и миссис Дикс. Возле депо стояли я, Чарли и моя милая Генриетта Темпл. Фанфары не возвестили о прибытии моего брата или сестры. Никто не просил меня остаться. Рука Бога не подхватила меня. Паровоз пыхтел и фыркал.