Моя не понимать - стр. 41
Зашлепали копыта. Подъехал Бледный.
– Все. Документы готовы. – Он взмахнул пачкой потрепанных листов. – Поехали.
Затем раздал листы ребятам, последний отдал Димке.
– Вот смотри, Гыгы. Сейчас мы, – Бледный обвел компанию рукой, – подъедем к воротам. – Рука изобразила полукруг над головой. – К нам подойдут люди, – пальцы зашагали по ладони, – спросят документы. Покажешь им это. Если спросят что-нибудь, скажешь… Да что ты скажешь… рыкнешь погромче, я подойду, объясню. Понял?
– Моя понимать.
– Молодец.
Бледный отошел, ворча:
– Только лишние расходы на документы из-за всяких тррррррррр. В городе, в городе…
– А пропустят… – поинтересовался Ганс.
– Если заметят тррррррррр, дадим денег. Тррррррр деньги берут всегда…
Бумажка была непрезентабельная: мятая, потертая, написанная корявым почерком. Похожая на настоящую. Именно так и должен выглядеть документ, который ехал в столицу от далекого порта.
Что написано, понять было невозможно: читать по-здешнему Димка не умел, но наверняка что-то вроде: «Яггаю Гыгы разрешено проследовать от города А до города Б с заездом в столицу». Внизу пришлепана сургучная печать. Димка, далеко отставив лапу, внимательно осмотрел документ.
Ни водяных знаков, ни защитной сетки… Типографских надписей тоже не видно. Теоретически сделать такой же документ можно вручную на коленке. Затруднение вызовет разве что печать. И то небольшое.
Яггай свернул бумагу и сунул в котомку. В огромной памяти существа уже отпечаталось все, что нужно, и при необходимости Димка повторит написанное слово в слово. А при острой необходимости – узнает, что там написано, и внесет изменения. И печать вырежет. Если, конечно, его нынешние сардельки способны на такую тонкую работу.
Фургон подъехал к воротам и встал в хвосте длинной очереди. Скорее всего, это торговые ворота в город, через которые ввозят товары. Из телеги, стоящей впереди, торчали гогочущие головы гусей.
Сзади подъехал огромный воз с мешками. Два крестьянина-человека завели неспешный разговор:
– И зачем зерно в город везти? Это ведь еще прошлогодние запасы?
– Да, говорят, неурожай в этом году в стране, вот в королевские склады и везем. По приказу…
– Так у нас пшеница хорошо тррррррррр…
– И у нас хорошо. Говорят, это местами только, а по всей стране – неурожай…
– Тогда надо бы часть зерна припрятать. Потом-то подорожает…
– Да мы и…
Димка спокойно шел рядом с продвигающимся с очередью фургоном. Он решил, что пойдет с документами к местным милиционерам последним и, когда все уже войдут в ворота, развернется и тихо исчезнет. Навряд ли грузчики и Бледный станут пробиваться сквозь толпу, чтобы догнать его. А даже если и пролезут – не догонят. А даже если догонят – можно сказать что-нибудь вроде: «Моя не ходить город, боги говорить нельзя» – и сделать морду кирпичом. Убивать на виду у всей очереди не станут.
Вот и ворота. Два чина в застегнутых на все пуговицы мундирах, таких же, как на толстяках на лугу (и такие же зеленые шарфы, только чистенькие, новенькие). Один из чинов – человек, другой – эльф. Местный, с льняными волосами и лошадиными ушами. Оба споро собирают документы у проезжающих, ставят какие-то отметки, пересыпают собранные деньги – плату за въезд – в опечатанный ящик, в общем, трудятся как пчелки. В стене слева, рядом с воротами, – окованная дверь, в которой находится караулка, или как там она у местных мытарей называется. Рядом с дверью, на сундучке, привалившись к стене, дремлет человек: длинные ноги в ботфортах вытянуты вперед чуть ли не на два метра, черный камзол расстегнут, на лицо надвинута ковбойская шляпа. Этакий Клинт Иствуд на отдыхе. Только револьверов на поясе не хватает.