Моя надежды - стр. 2

Выбравшись на мостовую и почти что уже остановив кэб, он столкнулся с живущим в соседнем доме стражником-ведьмаком. Опознать такого было легко – у всех, кто ещё был жив, пылали красным глаза.

– Мало вас жгли?! – поинтересовался тот, пытаясь залезть в кэб вереди него. – Вы ещё путаться будете под ногами у честных людей?

Эклери поколебался – отвечать или нет – но решил промолчать, потому что ведьмак явно был голодный, невыспавшийся и злой, а спорить с такими никакого смысла нет. Он позволил тому занять подъехавший кэб и стал ждать, когда в конце улицы покажется другой.

Настроение упало совсем, и Эклери обернулся на домик, в котором обитал – раздумывая, не вернуться ли назад. В его окнах, темневших на втором этаже, было так пусто и темно, что, представив себе день, проведённый в четырёх стенах, Эклери решительно поднял руку и задержал как раз показавшийся из-за угла кэб.

– В магистрат, – распорядился он. Кэб тронулся, а Эклери обхватил руками плечи и попытался вернуться в прерванный звоном колоколов сон.

Литон отвратительно ориентировался в городе – и Госпожа, безусловно, не могла этого не знать.

Ему оставалось лишь гадать, какие безумные интриги вертелись в её голове, когда она отправляла его с клочком драгоценных человеческих бумаг в магистрат.

Литону предписывалось отыскать некоего Артария – магистра, по словам Госпожи – и крайне тихо и незаметно передать ему клочки.

Литон не слишком высоко ставил этот странный план – он не понимал, почему эти квадратики с рисунками настолько важны. Но Госпожа привязала его к себе уже давно.

Сначала сделка казалась выгодной обоим – а если уж совсем честно, то Литон ожидал выиграть от неё куда больше, чем Госпожа.

Потребовалось добрых пять лет кропотливого труда, чтобы понять, что Госпожа вовсе не так проста.

Нет, умной он бы её не назвал. Скорее, в чародейке таилась какая-то резкая и порой бессвязная хитреца. Госпожа всегда и везде находила выгоду для себя, у нищего могла вырвать последнюю монетку, если видела, что под грязью таится золотой. А глаз у неё был намётан на всё, что блестит – это Беиска видела издалека.

Когда-то, пятнадцать лет назад, в годы, когда ещё только начиналась война, Литон даже думал, что влюблён в неё – разумеется, не настолько, чтобы полностью подчинить себя смертной, но… Госпожа подчинила его сама.

Чем дольше он состоял на службе, тем отчётливей понимал, что свою награду не получит никогда.

Сегодняшнее поручение было не из самых сложных – если бы только не эти проклятые города.

На архипелаге, где обитала Госпожа, и без того постоянно с неба лилась вода, так что немудрено было промокнуть до самых костей. А здесь, в городе, на дорогах к тому же скапливались большущие лужи, проезжая по которым, извозчики разбрызгивали во все стороны жидкую грязь. Дома заслоняли свет, сплошными стенами каменного лабиринта возвышаясь с обеих сторон. Да и сами люди закрывались от мира так, что при всём желании и толики жизненной силы было не урвать.

Ну и, конечно же, сам магистрат. Это место походило на гигантский муравейник, где множество людей толпилось, собиралось кучками, что-то жужжало и ожидало чего-то, чего дождаться никак не могло.

Здесь были три зала, в одном из которых заседали и ссорились напыщенные дураки в дорогих мантиях. В другом – люди попроще, но такие же глупые и сварливые на вид. Два зала объединял между собой третий, предназначенный для гостей, в котором Литон и проторчал уже добрую половину дня. Некоторые из тех, кто пришёл позже него, уже уговорили персонал передать свои имена напыщенным дуракам, и те соблаговолили выслушать их. Но Литон имел твёрдый наказ – никаких имён не называть. Потому немало времени ушло у него на то, чтобы придумать, как обратить внимание Артария на себя.