Моя муза - стр. 4

– Как вы себя чувствуете сейчас? – вновь поинтересовалась медсестра, внимательно наблюдая за его состоянием. Её профессиональный взгляд был полон заботы и внимания, и Эрик это ощущал, как тепло, исходящее от источника света в холодный зимний день.

– Слабость, – честно ответил Эрик, делая пробный шаг в сторону двери. – Общая мышечная слабость и лёгкое головокружение. Мне кажется, что в первую очередь мне необходимо нормально поесть, чтобы восстановить силы. Однако я предпочёл бы сделать это в домашней обстановке, – добавил он с лёгкой усмешкой на лице. – Больничная еда, при всём моём уважении к вашему учреждению, не способствует полноценному аппетиту. Ваши старания в вопросах питания заслуживают похвалы, но для меня, увы, это не подходит.

Медсестра кивнула в знак понимания. Она прекрасно знала, что больничная еда часто не соответствует ожиданиям пациентов. Это беспокойство о питании было распространённым явлением, и с каждым пациентом приходилось работать индивидуально, чтобы гарантировать их комфорт во время реабилитации.

– Пора вернуться к жизни, – произнёс он с улыбкой, смотря на Женю. – Пора забыть про больницу и вернуться домой, к нормальному существованию.

Женя, улыбнувшись ему в ответ, крепко сжала его руку. Она знала, что им предстоит долгий путь, но с таким отношением и поддержкой они смогут преодолеть любые преграды.

– Тебе не следовало приходить. Бросать все свои дела из-за меня, – произнёс Эрик с лёгким упрёком в голосе, когда они вышли из лифта и направлялись к главному выходу больницы. В его словах звучала искренность и некая досада, однако рядом находившаяся Женя на этот раз была настроена решительно.

Женя лишь покачала головой, а её взгляд стал твёрдым, как утёс, защищающийся от стихии.

– А кому ещё, как не мне, это делать? – произнесла она с уверенностью. – Поверь, Эрик, кроме меня, у тебя в этой ситуации никого нет. Никто не знает, что значит оставаться рядом в трудные моменты, как знаешь это ты – мой старый друг.

Эрик тяжело вздохнул, внутренне признавая горькую правду её слов. Он понимал, что сколько бы возвышенно не звучали его попытки оттолкнуть её заботу, в глубине души он ценил её поддержку и понимание. Его голос стал более тихим, но от этого звучал ещё более искренне:

– Ты – мой старый и, пожалуй, единственный настоящий друг. И да, увы, ты права. Мне действительно трудно справляться с этим одним.

Лифт плавно остановился на первом этаже. Двери разъехались, открыв путь к главному выходу и наполнив пространство ярким светом – символом новой жизни, ждущей за пределами больницы. Как только они вышли на улицу, Эрик замер на мгновение, щурясь от непривычно яркого солнечного света. Свежий воздух, не отягощённый больничными запахами, мощной волной ударил ему в лицо, вызывая новый приступ лёгкого головокружения. Это было одновременно странное и освежающее чувство – чувство свободы.

– Сколько же дней я провёл в отключке? – спросил он, вдыхая полной грудью, как будто это был последний глоток воздуха, который он мог взять за всю свою жизнь.

– Несколько дней, – ответила Женя, поправляя сумку на плече и обходя вокруг машины. – Врачи говорили о медикаментозном сне, чтобы помочь твоему мозгу восстановиться. Но как только ты начал приходить в себя и они снизили дозировку препаратов, мне сразу же позвонили. Я понимала, что должна быть рядом, чтобы поддержать тебя.