Моя мама сошла с ума. Книга для взрослых, чьи родители вдруг стали детьми - стр. 15
Думаю, покурю и в ліжечко!
Слышу, мама голосит. Плавно и постепенно она переходит в режим бабы Нади – орать в перманентном режиме!:(
Днем и ночью…
Честно признаюсь, бегу даже не через раз. Реже.
Хорошо помню, что сама мама в свое время добегалась к бабе Наде до инсульта, потом – до перелома тазобедренного сустава, потом – до второго инсульта.
Поскольку инсульт никак не входит в мои планы, бегаю к ней не по первому же воплю.
Но вчера иду к окну, проверить, всё ли у нее в штатном режиме.
Точно кормлена, поена, в сухом, ибо недавно натянула на нее новый памперс.
Заглядываю в окно: ааааааа! мамы в кровати нет!
И под кроватью не валяется!
Врываюсь к ней.
Стоит моя птичечка-курочка-пасочка на пороге своей второй комнаты.
И орет!!!
– Мамулечка? И куда тебя глубоким ночером несет?..
– На маленький диван в той комнате! Мне захотелось в окна на улицу посмотреть!
– Мама! Двенадцать часов ночера! Темно! Все спят! Никто и никуда не ходит, а если бы и ходил, в темноте никого не видно!
– Та ты шоо???
Отвела обратно, уложила. Утром выяснила, что не спалось маме еще долго… Судя по содранному памперсу, куче мокрых пеленок, валяющейся на полу клеенке…
Ииииииии пошла жара в хату!:)
Всё перестирала…
…Навешала люлей собаке Леде! Которая рвалась мне помочь ЦуцЫлию чесать!:)
– Мам Юль! А давай я ее сначала зажоплю, а потом вообще добью, чтобы она не мучилась? Так тебе ее удобнее скуБсти будет?:)
Переложила маму на кровати, а то она опять спиной и головой улеглась к самому краю, закинув ноги к стене.
– Мам, ну я не успела до дома дойти три метра от твоего крыльца, ты опять голосишь! Ты что-то хочешь?
– Ничего я не хочу!
– А орешь чё?:)
– Я ору? Я не ору! Это не я ору!!!
Глава 4. Шаги не к лучшему
То, что первые признаки болезни могли возникнуть еще за двадцать лет до поставленного диагноза, я поняла только сейчас. Сравнив самые тяжелые проявления маминого состояния с ее, казалось бы, обычным поведением, с ее прежними обидами и жалобами. На отца, или на внуков, или на меня.
– Он мне такое сказал! Такое сказал! Язык не поворачивается повторить… – рыдала мама, с трудом отвечая на мой ежеутренний звонок. Когда это было – двадцать, десять, пять лет назад – неважно.
– Мама! Успокойся, пожалуйста! Успокойся! Что папа тебе сказал?
– Не хочу даже повторять. Такое сказал…
Звоню отцу:
– Папа, что случилось? Мама рыдает.
– Да ну ее к Богу!..
Я всегда знала, что папа взрывной. Казачий характер! Мама всегда об этом мне говорила. И я знала. С детства. Не может же мама неправду говорить. Мама всегда говорит правду. Что у отца тяжелый характер. Может наорать, обидеть. Я сама в детстве это видела и рыдала от его «взрывов».
Но только когда мама стала стареть и сдавать, я будто прозрела – это же мама всегда тихо и незаметно со стороны доводила его так, что отец не выдерживал, взрывался.
Хлопал дверью. Уходил. Потом, конечно же, остыв, возвращался.
А пока не вернулся, мама звонила и рыдала:
– Он такое сказал! Такое сказал! Так обидел!
И только когда в самый страшный день, о котором я еще расскажу, экстренно вызванный психиатр произнесла слово «психоз», только тысячекратно выслушав на пустом месте про «обидел», «такое сказал», «такое сказала», «так обидела», я подумала: а что, если и в прежние годы, в те разы, когда мама рыдала в телефон, не отец ее обижал, а это была уже болезнь?..