Моя мама – Снегурочка - стр. 13
Самолет давно уже закончил свой натужный подъем и теперь вольготно летел среди розоватых облаков, радуясь, что вырвался из мороза, слякоти и спешит к прекрасной стране, где всегда царствует лето. А Морозов все терзал себя мыслями. Уж если он собирается пожертвовать собой ради счастья дочери, то и сделать это надо не менее чем на триста процентов.
А в это время в его подмосковном доме происходили странные и тревожные события. В девять часов вечера распахнулась дверь и в холл дома стремительным шагом вошла высокая, очень худая женщина с лицом несколько надменным, но таким своеобразным, что, увидав однажды, забыть его было невозможно. Трудно было сказать, красива она или дурна собой. У женщины было треугольное лицо с крепким, выдающимся подбородком и большие прозрачные глаза, холодные, как ручей, вытекающий из ледника. Она вошла по-хозяйски, коротко кивнула домработнице и требовательно спросила:
– Где девочка?
Мила в ответ испуганно всхлипнула и закрыла лицо руками. Сверху уже кто-то бежал, топая по лестнице. Это Наташа, услышав стук входной двери, бросилась вниз, на бегу выкрикивая вопросы:
– Мила, это она? Она вернулась? – И безмолвно застыла у основания лестницы, блуждая непонимающим взглядом по одетой во все черное фигуре гостьи. Та в свою очередь надменно оглядела гувернантку и заговорила первая:
– Добрый вечер, Наташа! Надеюсь, с вашей подопечной все в порядке?
– А почему вы спрашиваете? – с трудом шевеля губами, прошептала Наташа. – Вы что, что-то знаете?…
– Час назад девочка прислала мне на мобильный очень странное сообщение. Я была вынуждена все бросить, примчаться сюда… Да что тут у вас происходит, черт побери?!
Окрик несколько привел Наташу в чувство, и она проговорила, натужно шевеля губами:
– Лерочка пропала. Мы с Милой собираемся звонить в милицию.
– Когда это случилось?
– Я не могу вам сказать точно. После школы мы позанимались, немного поиграли, потом в семь часов, как обычно, я поехала домой. Миша, шофер, отвез меня в Москву. Но мне вдруг стало очень неспокойно. Я подумала, что Лере сейчас, наверно, грустно и плохо. Одна, в этом огромном доме… До Нового года всего несколько дней, а ее отец снова улетел. Я решила вернуться сюда, пока еще ходят автобусы, а с утра повезти девочку в центр, за подарками. Как только приехала, то сразу заглянула в детскую, но Леры там уже не было…
– Вы позволяете ей гулять так поздно?
– Конечно нет! – хором воскликнули Мила и Наташа.
Потом гувернантка прибавила:
– Она оставила на подушке записку. Это ужасно!
– Дайте посмотреть! – приказала новоприбывшая, протягивая руку.
Наташа немедленно подала ей тетрадный листок с большими, сантиметровыми буквами:
«НАТАША, Я ПОПАЛА В БЕДУ. ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ПОМОЧЬ МНЕ, ИЩИ МЕНЯ В ПИТЕРЕ».
– При чем здесь Санкт-Петербург? – спросила женщина, возвращая листок.
– Там Лерочка родилась и прожила почти девять лет, – горя желанием хоть чем-то помочь, подала реплику Мила.
– Но за пару часов она никак не могла оказаться там. И вообще, каким образом она собирается туда попасть? Десятилетней девочке не продадут билет ни на поезд, ни на самолет.
В этот момент входная дверь снова отворилась. На пороге возникла Саша. Щеки девушки ярко горели, короткие волосы так щедро запорошил снег, что из шатенки она превратилась в блондинку. Журналистка тяжело переводила дыхание. При виде предыдущей гостьи глаза ее широко распахнулись, округлились губы.