Моя любовь взорвется в полдень - стр. 25
На пороге я вдруг остановился. Соседка всю вину валила на меня и ни словом не обмолвилась о Петровиче, которого знала, как облупленного. Выходит, она не знает, что он у меня? Но как же тогда она зашла ко мне?
– А-а… – протянул я, оборачиваясь. – Это вы перекрыли у меня воду?
– Как же я могла ее перекрыть, золотой мой! – покачала головой женщина. – У меня прав нету взламывать чужие двери. Я стучалась к тебе – и ногами, и руками, но все без толку. Пришлось звонить диспетчеру и вызывать сантехника. Вот сантехник замок и выбил.
– Извините, – произнес я напоследок и повторил, что все убытки оплачу сегодня же.
К себе я поднимался, перепрыгивая через ступени и многообещающе ударяя кулаком по перилам. Моя несчастная дверь с раскуроченным замком была распахнута настежь, рядом, на площадке, топтались мокрые следы. Вне себя от досады, я зашел в прихожую, зачавкал ботинками по насквозь промокшему половику. Мне навстречу вышел пожилой мужчина в темном свитере, которого я принял за сантехника.
– Где он? – крикнул я, сжимая кулаки. – Где Петрович! Убью говнюка!
– Уже без вас убили, – спокойно ответил мужчина.
Я остолбенел и несколько тягостных мгновений пялился на мужчину.
– В каком смысле? – пробормотал я.
– В прямом, – ответил мужчина и махнул перед моим лицом красной "коркой". – Я из милиции. Хозяин квартиры вы? Тогда пройдите, пожалуйста, на кухню.
Я всё еще ничего не понимал, но от дурного и неясного предчувствия у меня пересохло в горле. Мужчина посторонился, пропуская меня. Шлепая по мокрым циновкам, медленно, словно опасаясь приготовленного для меня "сюрприза" с мощным взрывным зарядом, я ступил на порог кухни. Пораженный открывшимся мне зрелищем, я на время онемел и одеревенел.
На полу, в бурой луже, широко раскинув руки, лежал Петрович. Над его ухом чернела аккуратная дырочка, и темные волосы, вьющиеся у виска, залипли в густой жирной крови и костной крошке. Несчастный сантехник был в моем кухонном фартуке, рукава рубашки высоко закатаны, в левой руке Петрович всё еще крепко сжимал посудомоечную мочалку. Этот трогательно-домашний вид мертвого соседа вдруг вызвал во мне приступ удушливой жалости.
– Как же это? – едва произнес я и только сейчас увидел, что на кухне, кроме мужчины в темном свитере, присутствуют еще двое незнакомцев. Один из них что-то стоя писал, склонившись над подоконником, а другой укладывал в потертый кожаный кейс пинцет, ножницы и полиэтиленовые мешочки.
– Вы знаете этого человека? – спросил меня мужчина в свитере.
– Да, это мой сосед сверху. Петрович…
– А фамилия?
– Не знаю. Имени тоже не знаю. В подъезде его все называли по отчеству. Петрович, Петрович… А как же это случилось? Чем это его?
– Как он оказался в вашей квартире? – последовал новый вопрос.
– Я его пригласил, – ответил я вяло и рассеянно, не сводя взгляда с распростертого на полу тела. – Пообедать и выпить…
– В котором часу?
– В пять. В пять с минутами.
– Вы пили вместе с ним?
– Нет, я пригласил его и сразу же ушел на работу.
– И когда вы появились на работе?
– Около шести… Да, пожалуй, без четверти шесть.
Мужчины переглянулись. Я понял, что невольно назвал какое-то особенное время, имеющее здесь большое значение.
– Кто-нибудь может подтвердить, что вы были на работе без четверти шесть? – спросил меня тот мужчина, который складывал инструменты в кейс.