Моя любимая дура - стр. 24
Я вырулил на улицу Кирова, встал за троллейбусом и неторопливо покатил за ним в центр. Салон моей машины сейчас почему-то напоминал место проведения какой-то гнусной акции – то ли камеру пыток, то ли газовую камеру. События вчерашней ночи тем не менее казались необыкновенно далекими и даже нереальными, словно я в изрядном подпитии смотрел жестокий фильм, а сейчас многие эпизоды почти стерлись из памяти…
Проехал под канатной дорогой. Из подвесной люльки кто-то кинул вниз пустую пивную бутылку. Хорошо, над дорогой натянули сетку, и бутылка не пробила мне ветровое стекло.
На пересечении с Киевской я мельком глянул на злополучный светофор. Почему всегда кажется, что место преступления, даже если там не было никаких следов, отмечено черной печатью? Перекресток как перекресток, в городе таких десятки, но мне увиделась на нем машина-призрак с покойником за рулем и следы крови на разогретом асфальте. Вот уже будто прохожие искоса, чтобы не выдать злорадства, поглядывают на меня, лица их злобные и мстительные: «А, убийца едет! Не выдержал, вернулся на место преступления? Все так поступают, и Родион Раскольников так делал…»
Я притормозил у телефона-автомата. Сейчас у всех телефоны с определителем, а уж в милиции – подавно. На тот случай, когда мне хотелось сохранить инкогнито, я пользовался таксофоном. Прежде чем взяться за трубку, я обмотал ладонь носовым платком. От такой предосторожности мне самому стало противно, и я в сердцах сплюнул под ноги.
Мне ответил дежурный по управлению. Я тотчас вспомнил, каким голосом говорил со мной Никулин.
– Простите, что вас беспокою, – произнес я, зажав нос пальцами, – но на улице Гувинской рядом с мусорными баками стоит легковая машина с открытой задней дверью…
– Знаем, бабуся, – ответил дежурный. – Уже были звонки… Спасибо за бдительность.
Перестарался, подумал я и, повесив трубку, ударился о козырек таксофона темечком. Ни фига себе бабуся! Я вернулся в машину и глянул на свое отражение в зеркале: не произошла ли страшная метаморфоза? Вроде нет, только лицо немного бледное и под глазами синяки. Если как следует выспаться, то все пройдет.
Я развернулся и поехал в обратную сторону. Если за моей машиной наблюдать с вертолета, то решительно невозможно будет понять, чего я добиваюсь. Перед поворотом на Гувинскую я сбавил скорость настолько, что идущие в том же направлении пешеходы стали меня обгонять. Свернуть или нет? А почему, в самом деле, преступника всегда тянет на место преступления?.. Ва-а-а, договорился! Какой же я преступник? Что ж я чужой грех на свою светлую душу беру?
И свернул. Руки сами стали крутить руль влево. Чем ближе я подкатывал к зловещему тупику, тем сильнее холодело внутри. А что, собственно, я хочу там увидеть? Толпу милиционеров, окруживших «девятку», экспертов, машину «Скорой», носилки с телом Вергелиса, накрытым простыней? Когда впереди показались мусорные баки, я даже дышать перестал. Остановился, испугав добрый десяток разношерстных котов, которые копались в грязи вместе с двумя бомжами. Развернулся в два приема, чтобы не задеть строй пустых бутылок, бережно выставленных у бордюра, и покатил обратно. «Девятки» не было. И вообще ничего не было, что бы напоминало вчерашние события. Не перепутал ли я улицу? Нет, не перепутал – Гувинская. Хотя ночью все здесь выглядело по-другому. Более масштабно и мрачно. Быстро, однако, сработала милиция!