Моя. И точка. Добыча хищника - стр. 26
Не привыкай к ней, Волк! Ты же знаешь, чем это закончится! Вспомни Равшану. Потом будут потоки невыплаканных слез, которые битым стеклом застрянут в сердце. Вены, вздувшиеся от тоски тела, которому не хватает тепла и объятий. Помнишь, как после того, что случилось с Равшаной, ты стоял у зеркала, рассматривая эти вздувшиеся вены? И как хотелось впиться в них зубами. Как волк, что отгрызает себе лапу, если попадет в капкан. Ты тогда и был в капкане. Ты оскалился, почти вонзив зубы в собственные вены. Почти… на краю удержался, на тонкой грани. На оголенных проводах, что вырванные из сердца искрили под ураганным ветром. Ты стоял возле стены, напротив зеркала. Но вместо себя видел петлю. И на горле вспухал кадык, на котором эта петля захлестнулась.
Тогда ты просто разбил зеркало, потому что там, в глубине, метался волк, который выбирает себе пару один раз и на всю жизнь. И если эта волчица уходит, то остается память: осколок, что вспарывает душу каждый миг жизни. Ты тогда бил в это зеркало без остановки. Весь в крови. В засохших где-то внутри соленых комках слез. Бил яростно, наотмашь, хотя от зеркала давно осталась только рама. Ты хотел похоронить Равшану там, в осколках, за пеленой дождя. Ты бил в раму, разнося в клочья не ее, а себя: слабого, беспомощного, голого перед болью. Того, кто поверил. Ты резался прошлым в кровь, захлебываясь в соленой влаге слез, и шептал:
–Лучше бы ты умерла, Равшана! Лучше бы ты умерла!
Ее ложь каркала черным вороном, принеся тебе весть о предательстве. Та, в кого верил больше, чем в истину, просто переступила через тебя легким движением изящных ног.
А потом перевязывая руки в ванной, ты решил, что больше никогда ни к кому не привяжешься. Вспомни свою клятву, Волк: не привыкай! С Лилей будет еще хуже, еще больнее. В ту предрассветную рань в ванной, когда свет плевался жгучей болью в лицо, выжигая воспаленные от бессонницы глаза, ты лезвием памяти вырезал у себя на груди одно лишь слово: ни-ког-да!
А потом поехал на старую дачу деда. Карман приятной тяжестью оттягивали три полные обоймы по тридцать три пули и любимый пистолет "Глок". Ты зарядил сначала одну обойму, потом другую и выстрелил имя предательницы на заборе, аккуратно и плотно кладя пули. Одну за другой. Одну за другой.
Равшана… пули выбивали щепки из забора.
Равшана –улыбался ты, в который раз выстреливая ее имя.
Равшана. И точка. В жирную точку ты всадил последние пули.
И только тогда тебя опустило.
Отдышавшись, Волк вернулся к монитору. Ястреб оделся. Нервно пригладил мокрые волосы, достал из кармана телефон и набрал номер.
Телефон Волка зазвонил.
–Срочно приди в бассейн, Горг. Ты мне нужен, –приказал Насер.
Волк запер кабинет и побежал по коридору.
–Отнеси ее в постель. А потом готовь машину, –Ястреб наглухо застегнул ворот военной рубахи. – Я слишком возбуждён, чтобы спать. Поедем к неприкасаемым.
–Насер, в городе неспокойно. Оппозиция готовит митинги протеста. Полиция сбивается с ног, но переловить всех бунтовщиков не может. Может быть, было бы разумнее остаться во дворце и посетить ваших наложниц? –осторожно спросил Волк.
–Надоели! –отрезал Насер. –Хочу свежего мяса. Слышал, что туда завезли новую партию. –Кому, как не мне, первым снимать пробу?
–Как скажете, генерал, –кивнул Волк, взял Лилю на руки, подхватил с полки полотенце и понес девушку в ее комнату.