Моя Гелла - стр. 16
У Олега тысячи идей – от китайских кроссовок до вязания гамаков. А он торчит в магистратуре. Говорит, что его это тормозит в развитии, и, если избавиться от бесполезного хождения в универ, бизнес точно попрет. Ему не хватает времени на то, чтобы реализоваться, даже тогда, когда он ничем не занят, и это превратилось в притчу «Как Олег Соколов деньги зарабатывал».
«Вам должно быть стыдно, Егор. Он тут только ради вас. Потому что вы боитесь одиночества, верно?» – «Эльза, бога ради, заткнись!»
– А пойду-ка я лучше в зал разомнусь, а? – Олег широко улыбается, будто я из тех, кто его поддержит.
– И не сдашь потом контрольную.
– Да и плевать.
– Мать расстроится.
Сокол морщится, а потом смотрит на меня гневно, потому что я надавил на больное.
Не стоит, наверное, так делать, но я вообще никогда не следил за своими словами, так чему удивляться? Я всегда говорил вслух все, что думаю. Душа наизнанку, будто кожи нет совсем. «Эльза, ты, кажется, что-то такое про меня говорила, звучит знакомо».
– Ладно, пошли, но я ни черта нового на консультации не покажу.
Мы поднимаемся по ступеням в главное здание под бормотание Сокола о том, что он ни за что бы не подумал, что я стану занудой-академиком. Мне кажется, он меня очень плохо знает, и эта мысль неожиданно смешит, будто новая галочка в анкете Эльзы, подтверждающая мою дерьмовую социальную адаптацию.
Раз в неделю по вторникам Маргарита Ивановна – руководитель моей магистерской – просит заменить ее на своей паре, и я торчу со студентами третьего курса. И каждый раз я жду вторника, потому что мне кажется, это мое место. А Соколу смешно, как и Соне, и отцу. Может, в этом тоже проявляется та моя сумасшедшая часть, кто знает? Мне нравится преподавать, мне нравится переводить, и я вообще ничего больше в жизни не хочу.
Мы идем по людному коридору, сталкиваясь плечами с идущими навстречу и обмениваясь обоюдными простите-извините, когда я вдруг спотыкаюсь на ровном месте и еле удерживаюсь на ногах.
– Ты чего? – Сокол смеется, поддерживает свалившуюся с моего плеча сумку и легко бьет под ребра, чтобы я проснулся наконец.
– Ничего. Иди, я сейчас.
Он уже не слышит, его внимание привлекает какая-то знакомая, и через секунду Соколов уже крутится вокруг нее. А я продолжаю стоять, потому что навстречу идет группа третьекурсниц, обступивших, будто свита, кудрявую и солнечно улыбающуюся девушку, половину лица которой закрывают огромные очки. Вот черт, а я и прежде ее видел. По вторникам на парах с третьекурсниками. Деятельная, активная и до скрежета зубов милая девушка в очках. Мне всегда казалось, что она относится к тому скучному типу людей, которые меня не интересуют и существуют в параллельной вселенной. Ее фамилия Петрова. Зовут, кажется, Галя? Или нет, но точно что-то на Г, хотя часто бывает, что в итоге буквы, за которую цепляешься изо всех сил, в слове и нет вовсе. А фамилия ее точно Петрова. И она, кажется, даже староста группы. И помогает всем с заданиями, это я запомнил, она потратила половину пары, объясняя одногруппнику тему, потом сама ничего не сдала, и я, кажется, ее пожалел и ни слова не сказал Маргарите. И эта же самая милашка – тот дьяволенок из зала, который лезет ко мне обниматься?
Кудрявая и ее подружки слушают с телефона песню и громко подпевают. Одеты ярко, кричат громко, не идут, а прыгают, будто вместо костей у них пружинки, а вместо кожи – эластичные ленты.