Моя дочь от тебя - стр. 9
— А чем ты их не устроила? — сжала она губы, с грустью глядя на меня.
— Не знаю, мам, я и сама рада бы знать. Наверное, другие девушки больше подошли.
— Не надо у соседки занимать, — продолжила она разговор о деньгах, не останавливаясь на теме моей работы, — отдавать же придется. А как мы это сдюжим? Принеси-ка мне, Алин, шкатулку из комнаты.
— Шкатулку? — приподняла я брови, но спорить не стала, сделала, как велено.
Мама аккуратно приоткрыла крышку резной деревянной шкатулки и бережно погладила ее содержимое: сережки, бусы и кольцо, покоящиеся на бархатной вставке.
— Вот, — протянула мне толстое золотое кольцо с гравировкой, — обручальное кольцо мое, сдай его в ломбард. Что оно валяется? Так хоть пользу принесет.
— Мам, ты что? Это же память, — нахмурилась я, видя, что маме больно отрывать от сердца дорогую ей реликвию, что осталась от отца.
— Память в сердце, дочь, а это просто металл, — рассудила мама, — когда нечего есть, он никак не помогает, лежа без пользы в старой шкатулке.
— Хорошо, мам, — не стала я дальше спорить, хоть и видела, что ей тяжело. Встала и хотела было уже пойти собираться, как Анечка, будто почуяв нутром, что я снова ухожу, кинулась ко мне.
— Мамоська, ты уходишь?
— Зайчик, я быстро сбегаю бабушке за лекарством и вернусь, — присела я на колени и обняла маленькую крошку, уже начавшую размазывать по щекам обильно хлынувшие из глаз слезы. Заревела так горько, что сердце разрывалось. Мне самой чуть не захотелось сесть и выть рядом с ней. От безысходности, тоски, ощущения собственной никчемности.
— Нет, не уходи, — кинулась она мне на шею и вцепилась как обезьянка, не отпуская от себя.
3. 3.
— А хочешь со мной пойти? Там снег, гирлянды развешаны, возле супермаркета елку поставили и игрушки повесили, — нашлась я, и слезы ребенка мгновенно высохли.
Маленькая непоседа побежала в свою комнату и стала доставать из комода вещи. Дочка для своего возраста была довольно-таки смышленой, хоть и без помощи пока не могла справиться с одеванием. Пока я ее снаряжала на улицу, мама рассматривала содержимое холодильника и говорила, чего не хватает.
Наконец мы вышли на улицу и неспешно пошли в сторону супермаркета, возле которого, к счастью, располагался и ломбард. Не хотелось бы возить ребенка на автобусах, но пришлось бы, находись ломбард в другом районе.
— Сколько будет стоить это кольцо? — спросила я у старичка, стоявшего за прилавком небольшого закутка, куда мы вошли, чтобы сдать мамину реликвию.
Он взял его в руку, поднес специальную лупу к ободку и стал, щурясь, рассматривать. Потом вынес свой вердикт.
— Сколько? Вы уверены? — расстроилась я, услышав цену вдвое меньше той, на которую рассчитывала. Это просто впритык, чтобы купить продукты и лекарства. Ни о какой оплате долгов не шло и речи.
— Девушка, оно не стоит больше, — сухо ответил пожилой мужчина, подавая мне кольцо. — Сдаете?
— Да, давайте, — совсем скисла я, а малышка, стоя в самом низу, с любопытством смотрела вперед, в сторону супермаркета, где переливалась всеми цветами радуги елка. Хотела бы я так радоваться мелочам, но увы, быть взрослой — далеко не легкая задача.
Позже мы дошли до елки, полюбовались и обошли вокруг, малышка восторгалась, а я напитывалась ее радостью, пытаясь немного себя взбодрить. Это всего лишь такой непростой период. Будут у меня и получше времена. Но в магазине настроение снова испортилось, когда, закупившись, мы застряли возле прилавка с заводными собаками. Потешные игрушки ездили по полу и громко лаяли, и дочка не могла не обратить внимания. Тем более что другие дети брали этих собак в корзину, и родители их им, конечно же, покупали.