Моя чудачка - стр. 27

Тотоша: Си-и-и-и, можно я на твой концерт приду?

Си: В субботу? Ребята же обидятся, если и тебя не будет на репе.

Тотоша: Бли-и-ин… а я хочу тебя послушать.

Си: Тридцать первого придешь? Будет еще один концерт перед вечеринкой для своих :)

Тотоша: Да-да-да! Заметано! Все, я умчал – работать пора.

Я откинулась на кровать и попыталась расслабиться, но в голове шумели слова, плясали ноты… Пора вставать, слишком залежалась.

Часов на десять мир просто меня потерял. Я завалилась бумагами, уткнулась в ноутбук и не выпускала из рук гитару. Так и уснула в беспорядке, головой уткнувшись в нотные листы и прижав к себе мою страдалицу-шестиструнку. Как она выжила после моих объятий?

Утром я обнаружила, что под щекой у меня ноты и ноут, а ноги удобненько расположились в изголовье кровати. Подушка одиноко валялась на полу, а в комнате царил приятный творческий хаос. Насочинялась я от души до трех утра. Это хороший знак: я выздоравливаю. С носа уже почти не течет, а кашель не успел толком и начаться. А все бабушкин чай помог. Хотя от запаха чабреца меня уже немного воротит, но зато эффект потрясающий.

На электронных часах, которые папа подарил мне на прошлый Новый год, был почти полдень. Я усиленно поморгала и выпуталась из бумаг.

– Папа! Ты почему меня не разбудил?!

Отец постучал в дверь и выждал несколько секунд. Он всегда так делал. Я же девочка, мне нужно успеть укрыться, но вчера я даже не разделась.

– Я пытался. – Папа зашел в комнату и, приоткрыв штору, впустил в мой хаос еще и солнечный свет. – Ты просто дралась и мычала, что у тебя еще куча времени.

Я отодвинулась к стене и разодрала спутанные кудри пальцами. Вытянула кончики перед собой. Это же ужас! Не волосы, а мочалка.

– А! Не успею голову помыть. Во сколько там электричка? Мне к часу в Академии нужно быть.

– Давай, я тебя отвезу? – вдруг сказал папа и стал складывать бумаги в стопки. А там и наброски, и стихи, и просто мысли.

Не стала дергаться и смущаться, знаю, что он не полезет в личное, потому спокойно проследила, как он убирает мои художества на тумбочку.

– У тебя своих дел полно, не хочу обременять.

– Какие могут быть дела у старика на пенсии?

На тонких губах появилась слабая улыбка. Я знаю, почему у него такое настроение сегодня, но культивировать хандру не стану. Он – сильный мужчина, а мне сегодня очень нужно надежное плечо.

– И вовсе не старый. И я буду очень рада, если ты меня подвезешь, а если подождешь, пока я быстренько порепетирую, буду самой счастливой дочерью на свете.

– Тогда умывайся и иди кушать гречку с котлетами…

– Только не морковные! – Я закатила глаза и фыркнула.

А папа засмеялся.

– Нет, куриные.

=Настя=

Папа молча отпустил меня на новогодний вечер и даже не прочитал перечень того, «что не нужно делать на таких мероприятиях». После маминой годовщины он сильно осунулся, а когда сидел на репетиции с оркестром, я видела, как блестят его глаза. Бывший военный никогда не выдаст свои чувства, но мне-то и говорить о них не надо, я и так все вижу.

Он даже привез меня к Академии тридцать первого декабря и затащил чехол с платьем в сорок четвертый кабинет. Прощался коротко, просто коснулся губами моей щеки и ушел, сказав напоследок звонить в любое время. Если что.

А я даже не знала, попаду ли к полуночи домой. От этого стало как-то тоскливо, хотелось побежать за папой и попросить остаться, но… Я уже взрослая. Должна учиться отвечать за свои поступки, а он должен привыкнуть, что я не смогу быть рядом всю жизнь. Это из-за меня он не женился второй раз, и я немного чувствовала свою вину и боялась, что выйду замуж, а он совсем растеряется.