Моя чудачка - стр. 19

, почти скрим. Расщепление расслабляет связки, я знала это, потому старалась использовать только его, чтобы, не дай Бог, не сорвать голос. От этого песня получилась очень роковой, колючей и драйвовой.

На последних нотах, где глиссандо15 и длинная точка вытрясли из меня последние силы, я просто откинулась на стену и чуть не рухнула под ноги клавишнику. Он вместо меня схватил драгоценный инструмент и шарахнулся в сторону.

Но мне помог Алексей: взял за локоть и потащил в коридор.

– Настя, что с тобой? – уже выйдя, грозно выдал дирижер. Холодная рука легла на лоб. – Да ты горишь. Зачем пела с температурой? Могла вообще не приходить! – Дирижер затолкал меня в тесный кабинет и усадил на стул.

Я быстро осмотрелась, насколько позволяло вялое состояние. Фортепиано в нише, рядом – стол и широкий деревянный подоконник. Окно выходило на проспект, и я увидела, как мимо скользят разномастные каблучки.

– Ты слышишь? – Алексей потянулся и распахнул форточку. – Чуть-чуть свежего воздуха.

Не смогла ответить. Все кружилось-вертелось, словно я – юла. Было и жарко, и холодно, а еще я боялась, что меня все-таки вытурят, и… прощай, оркестр!

– Эй?! – повторил Алексей и с рывком захлопнул окно.

Я поморщилась от неприятного звука.

– Концерт же, не могла пропустить… – прошептала на выдохе и закрыла лицо ладонями. Хотелось разреветься, дать слабину, но я просто сглотнула горький ком и сцепила зубы. Медленно выдохнула, чтобы взять себя в руки. Наверное, простудный чай перестал действовать, нужно еще один выпить.

– Ну глупо же, – сказал жестко дирижер, подойдя ближе. – Никогда еще не видел таких самоотверженных студентов. А если вот так придавит на концерте, что будешь делать?

Я раскрыла ладони, тряхнула хвостом, отчего светлое лицо мужчины расплылось передо мной, и мягко улыбнулась.

– Встану и буду петь.

– Однако… – Алексей потер острый подбородок и, сложив жилистые руки на груди, присел на край стола. – Чай будешь?

Даже странно, что мне уже второй педагог предлагает сегодня выпить. Не к добру или к радости? Закивала. Не стану отказываться от щедрости.

– Пять минут выдержишь сама? Я своих разгоню.

– Конечно, – и заулыбалась еще шире. – Там мои вещи остались в оркестровой.

– Я захвачу, отдыхай, чудо в перьях, – хохотнул Алексей и показал на волосы. – Куда дела? Мне нравились разноцветные пряди.

– Это пастельные карандаши, смылись уже, но я могу что-нибудь придумать в следующий раз, – и на свою голову подмигнула дирижеру. Еще подумает, что глазки строю.

Мужчина, хотя мне он больше напоминал молодого парня лет двадцати пяти, растянул крупные губы в улыбку и подмигнул в ответ. А затем скрылся за дверью.

Я выдохнула и расплылась по спинке стула. Хороший парень, хоть и не в моем вкусе, но от него веет крепостью духа и добротой. Я чуткая, ловлю такие вещи почти с первого взгляда. Вот как вошла в группу, так сразу и поняла, с кем у меня не заладится. Есть у нас одна Нинель с выпученными глазками. Поет жуть, но гонору…

Дверь резко распахнулась, и светлая голова Алексея заглянула в щель, а я натянулась стрункой.

– Не пугайся, – засмеялся дирижер. – Я в «Буффи» сгоняю. Есть особые пожелания?

– Горячая вода. – Я смущенно опустила глаза. Не люблю быть должной, потому помощь от мужчин стараюсь не принимать. Потом не отвертишься от свидания. Оно мне надо?