Мой жестокий и любимый - стр. 24

- А где работает?

- Да бог его знает. Что-то будешь? – указывает на доску за спиной, где мелом написаны варианты кофе. – Может, двойной эспрессо?

Никогда не любил чистый чёрный, если уж честно, но пью его, чтобы проснуться. Ударную дозу.

- А давай.

Затем мой рот извергает то, что я не приказывал ему говорить.

- А телефон её есть?

Девушка бросает на меня короткий взгляд, ставя чашку на кофейный аппарат.

- М-м-м, а тебе зачем? Чего это её ищешь? Понравилась, что ли?

- Есть немного. Я в Серпухове в августе был, а номер взять как-то не догадался. Теперь вот страдаю, - выдаю натуральную ложь.

Девушка хмыкает, но пока готовит кофе, листает список контактов, затем диктует номер. Ясно, что не видит во мне ничего опасного.

Забираю стаканчик, благодарю и возвращаюсь к тачке.

Сажусь в салон, ставлю эспрессо на приборную панель, собираюсь с мыслями.

Ну вот, у меня есть её номер. Он мне незнаком, чего и следовало ожидать. Ладно, сейчас позвоню, а дальше? Что я ей скажу? Может, и слушать не захочет. Ну да и хрен тогда с ней.

Звоню по телефону, но там тишина. Сброс. И снова тишина. Затем механический голос говорит, что номер в сети не зарегистрирован.

Видимо, реально куда-то уехала. И сменила телефон. Найти её, конечно, при желании можно, но стоит ли игра свеч?

«За хрена тебе это?» – заводит нотацию внутренний голос.

Чёткого ответа, кроме как «просто хочу», не находится.

Сначала чувствую досаду, но, в конце концов, убеждаю себя, что это даже к лучшему.

Случай всё сам по местам расставил, к чему грести против течения? Нет, значит, нет.

5. Глава 5

Я как раз лежу на диване с телефоном в руке, когда в очередной раз звонит дядя. Видимо, понял, что днём я не отвечаю, и решил набрать поздним вечером. Скрипя сердцем, снимаю трубку:

- Ты чего не перезваниваешь?

«А смысл?» - хочется кинуть, но я вежливо отвечаю, что замоталась.

- Надо увидеться. Приезжай.

- У меня денег на дорогу нет.

Деньги есть, но дяде это знать не обязательно. Ехать к нему не хочу, вот и всё.

Он хмыкает в трубку.

- Чего на метро даже не наскребёшь?

- Не наскребу.

Я не говорила ему, что уехала из города. С каждым годом всё сильнее осознаю смысл поговорки «молчание – золото». С людьми вроде моего дяди действительно лучше придерживать информацию. Помощи ноль, ещё и не упустит шанса поиздеваться. Я ведь сначала ему верила, во многом соглашалась, не могла взять себя в руки, привыкла, видимо, что за меня родители думали и Арсений, пока были вместе. Жизненного опыта – ноль. Вот и получила то, что имею.

- Ладно. Я скину денег. Давай в четверг. Жду.

Мямлю, что приеду, и думаю, что жутко не хочу в столицу. Под ложечкой сосёт, будто в ожидании подставы.

Несколько дней спустя трясусь на рейсовом автобусе до Москвы, просто потому что так дешевле. Наушники затыкают реальность. Я не слышу чужих разговоров и собственных мыслей. Очень легко от них отгородиться, подпевая песням про себя. В плейлисте одна печальнее другой, под стать унылому настроению.

Мы въезжаем в столицу и, конечно, встреваем в эпическую пробку. Они тут и днём, и вечером, и даже ночью. Многоэтажные серые дома давят, этот город больше меня не радует. Когда-то я любила Москву, теперь слишком много горьких воспоминаний от неё, каждый приезд сюда ничем хорошим не заканчивается.

Гигантский билборд привлекает моё внимание. На нём знакомое лицо. Я выпрямляюсь, приникаю к стеклу носом и практически сворачиваю шею, пока пытаюсь прочесть размашистую надпись.