Мой труп - стр. 13
«Я знал, что вы ненормальные, но что до такой степени!..» – сказал Игнатий Валерьевич. Он смотрел на меня.
Естественно, сценарий и постановка были моими. Естественно, в устах И. В. «ненормальная» – было комплиментом.
Но там, в театральном, – среди таких же ненормальных, как я, – я была благословенно нормальна и надежно защищена от невыносимой реальности мира. И дело было не только в Игнатии – мир театра, такой непохожий на унылую, настоящую жизнь, окутал меня разноцветным лоскутным одеялом.
«Я поступила в театральный институт, чтобы спастись от нее, – честно написала я в институтской газете. – Среди нормальных людей я всегда считалась идиоткой, бездельницей, в крайнем случае, чудачкой. А здесь, куда ни глянь, все такие. Жизнь и реальность – тут существа инородные».
«А можно узнать, – леденисто поинтересовалась на лекции сфинксоподобная дама в очках. Она преподавала у нас «Теорию драмы», – что значит «здесь все такие»? Кто я, по-твоему, идиотка, бездельница или чудачка?»
«Вы – неординарная личность!» – отчеканила я с убежденностью фанатичного пионера Пети.
В ответ Сфинкс улыбнулся…
Мы учились в театральном!
«А знаете ли вы, в принципе, значение слов «театр», «драма», «комедия»? – опубликовала я юмореску в театральном журнале. – Позвольте мне усомниться!
Начнем с того, что бог дионис, покровитель театра и поэзии, также бог вина и плодородия (секса!), и поэтому греки изображали его в виде быка или козла. (Неплохо для начала?) Его свита (то есть люди, чья профессия связана с театром) на празднествах в его честь состояла из ряженых в козлиные шкуры, распевающих песни, часто весьма непристойные.
Торжественная часть праздника дала рождение трагедии, а шутливая – комедии. Слово «трагедия» происходит от слов «трагос» – козел и «оде» – т.е. песня козлов. А «комедия» от «комос» и «оде». «Комос» – шествие подвыпившей толпы, той, что в козлиных шкурах.
То есть торжественные песни собрания козлов – это трагедия, а когда козлы напьются до непристойности – это уже комедия.
И чему в результате я должна посвятить свою жизнь?!! Изучению роста козлиных музыкальных способностей в течение двадцати с лишним столетий?»
Пять лет наши педагоги посмеивались, поминая мне этот шедевр:
«Спасибо, что наконец разъяснила нам, чем мы тут занимаемся».
Но моя расшифровка была неприлично близка к истине. То было невероятное, восхитительное, нереальное место – сборище странноватых людей, находящихся в перманентном самоопьяняющем вдохновении.
Только в нашем институте все студенческие «выбрыки» считались проявлением яркой индивидуальности. Только в нашем институте ходила байка: «Чтобы тебя исключили из театрального, нужно уйти в запой на пять лет или переспать с женой ректора. Иного способа нет». Только в нашем институте педагоги не являлись на занятия чаще, чем студенты. И если студенты не приходили частично, преподаватели по причине своей единичности отсутствовали целиком, а бывало, и в полном составе.
Я помню, как наша группа сидела и ждала три пары подряд, и ни один из сеятелей «разумного, доброго, вечного» так и не появился. Я помню, как на первом занятии учительница по изобразительному искусству попросиланас самостоятельно посетить Софиевский заповедник и прочитать две книги по его истории, после чего мы ее больше не видели.