Мой тайный агент - стр. 9
Молодой парень вышел вперёд. Высокий, худой и с огромным пятном на лице. Говорят, когда-то его мать горящей сковородой приложила, отсюда и прозвище, приклеившеесяпочище скотча.
— Тогда почему я узнаю, что ты теперь у нас роскошной стала?
Да, девочек из самого пафосного ресторана называли роскошными. Элита в обслуживании нашего города. Теперь понятно, что про аукционы знали, кажется, все, кроме меня. Зато я теперь одна из них, а Горелый не в курсе, что на особых условиях. Инстинктивно прикрыла лицо.
Мне так и не довелось сегодня заглянуть в зеркало после работы администраторши. Но, судя по реакции окружающих, выглядела я даже слишком хорошо. Не стоит это афишировать.
Тем более перед ним. Тем более в такой ситуации.
— Так что, Златка, ты теперь не хорошая девочка?
Меня передернуло. Меня просили стать хорошей девочкой уже трижды за эти дни. Хозяин, Горелый и Барс. И если от первых двух в желудке начинались рвотные спазмы и стылакровь, то с последним…
С последним все было ещё хуже. Потому что он имел надо мной странную, ничем не объяснимую власть.
Всего пару часов назад я стонала под его опытными пальцами. Испытывала такое наслаждение, от которого сейчас становилось стыдно перед самой собой.
Этот человек разбудил во мне то, о существовании чего я не подозревала. Но все это осталось там, в ресторане. А передо мной сейчас была угроза другого плана.
— Что молчишь, а? Аукционов захотелось? Или что, ты у нас теперь большая и самостоятельная девочка, в опеке не нуждаешься?
Слышать это было отвратительно. Какая опека? Ему нравилось делать вид, что он может влиять на мою жизнь. Нравилось думать, что он реально там что-то может.
Но по факту его помощь — просто удавка, которая затягивалась с каждым днём все сильнее. А к удавке всегда был прикреплён поводок, на котором меня и таскали эти годы. Я прошептала:
— Это просто работа, я не участвую в аукционах и не не собираюсь.
Разговаривать с ним, что со стеной. Меня Горелый всегда воспринимал как куклу. Просто красивое говорящее создание, с которым нравится играться в кошки-мышки.
Вот и сейчас он поднялся и направился в мою сторону. Отступать было некуда, поэтому я лишь сжалась в комок. Справлюсь. Что бы ни случилось, я смогу преодолеть любую боль, любую несправедливость.
Он подошёл вплотную и подцепил пальцем мой подбородок, заставив голову запрокинуться. Его глаза удивленно расширились, и он недоверчиво прищурился.
— А это ещё что у нас тут такое? Это кто тебя так разрисовал? Ты выглядишь как шлюха! «Роскошь», а теперь это? Говоришь, работать туда пошла, это кем это, детка?
От его прикосновений трясло. Омерзительно, противно… Насколько чувствовался контраст между хищником с его уверенными движениями и этим подобием человека.
Он не ждал от меня ответа, а решал. Я видела, что теперь он больше не вернётся к тому, чтобы, как раньше, поддерживать эту игру в охотника и Белоснежку.
Не сейчас, когда он видел перед собой новую меня, понимая, что птичка упорхнёт из клетки. Что я скажу ему, неважно. Меня же сковывали озноб и отчаяние.
Боже, помоги мне преодолеть это.
Он больно схватил меня за руку, выворачивая ее. Прошипел своим мерзким голосом, наклоняясь все ниже:
— Вздумала обмануть меня? Все на этом районе знают, что ты моя. Что ты принадлежишь только мне, и никто пальцем не смеет тебя тронуть. Неужели я был недостаточно внимателен и добр к тебе? Решила так отплатить за оказанную тебе честь?