Мой сводный чёрт - стр. 19

Когда Тоша сказал, что проводит новенькую, увидел бешенство в глазах друга. Увидел и окончательно убедился, что тот запал. И неожиданно сильно Антону понравилось выводить друга из себя. Видеть во взгляде не полное безразличие ко всему происходящему, а живые эмоции. Пусть ярость, злость и ревность. Но что-то подсказывало Антону, что Полина способна с лёгкостью заменить эти эмоции. Но как быстро это произойдёт лишь время покажет.

Антон не сразу заметил Рому, привалившегося за кулисами к стене. Друг прожигал спину новенькой взглядом, сложив руки на груди. Поэтому с улыбкой на губах, Тоша отвесил ей комплимент. С триумфом наблюдая, как в ярости раздулись ноздри друга и как тот подался вперёд, сжав кулаки и желваками заиграв. Приревновал.

А когда девчонка запела… Антон пожалел, что у него не было с собой камеры, чтобы запечатлеть лицо Ромы в тот момент. Тоша был уверен, что друг даже не заметил, как сделал несколько шагов вперёд, выходя на сцену из-за кулис. Будто заворожённый его голосом. Именно так в книгах описывали мужчин, что подались чарам и голосу сирен. Друг даже не подозревал, как смотрит на Полину. Как пожирает взглядом. И в этом взгляде нет и доли ненависти.

Что ж… у Ромы будет ещё время осознать свои чувства к девушке с ангельским голосом. Главное, чтобы парень не наломал дров. Как хороший друг, Антон постарается не позволить ему этого сделать.

*****

Так и остался стоять за кулисами, привалившись бессильно к стене. Что это было? В ушах до сих пор звучал нежный голос девчонки. Ангельский. Парализующий меня. Лишивший способности дышать и двигаться. Потёр лицо руками и выдохнул зло. Голова раскалывалась на части от напряжения. От желания броситься следом за девчонкой, хрупкие плечи руками сжать и встряхнуть её. А после снова кожу нежную на вкус попробовать. Как вчера. Когда сорвался.

Она сломала во мне что-то. Прорвала ту платину, что я выстроил в душе после смерти матери. Пять месяцев я жил в полусне. Не жил, а существовал. Не осознавал, что мамы нет. Всё ещё домой возвращался и ждал, что она выйдет навстречу. Чмокнет в щёку и умчится на маникюр.

Никто не жалел меня. Никто. Кроме этой чёртовой девчонки, что появилась в моей жизни так неожиданно. Словно ангел упавший с небес на клумбу. В белом платьишке с разбитыми коленками. Беззащитная. Красивая. Тонкая и нежная. Шёл на остановку с плавания, когда её увидел. Увидел и словно на стену налетел, запнулся на ровном месте. Впервые за пять месяцев в груди что-то шевельнулось. Взгляд прилип к худым коленкам. К аккуратному носику и рассыпавшимся по плечам волосам. Красивая. Сам не заметил, не осознал, как подошёл. Как на корточки опустился и стал грязь с коленки острой стирать. Дурея от нежности кожи девчонки. Чувствуя в груди волнение и робость. Не зная, что сказать, чтобы заинтересовать зеленоглазую малышку. Чтобы испуг из глаз ушёл, а на его месте интерес появился. Но только хрень какую-то сморозил, руки при себе не сумев удержать. Девчонка трусливой ланью сбежала, напоследок волосами перед лицом мазнув. Свой запах шлейфом оставив.

А вчера девчонка ошарашила меня в который раз, когда отцу телефон вернула. Когда дерзко, сверкнув зелёными глазищами и прикусив нижнюю пухлую губку с вызовом выпалила:

— А вы всех членов семьи бьёте?