Мой светлый ангел - стр. 22

– Да, я знаю, – кивнул Навроцкий. – Ты очень ответственная и исполнительная. Мне уже говорили об этом. И ты, конечно же, задаешься вопросом, зачем я тебя сюда позвал.

– Я задаюсь вопросом, зачем вы вообще сюда приехали, – сказала я и тут же прикусила язык.

Навроцкий не обиделся.

– Кротовы тебя разбаловали, – спокойно сказал он. – Ты, Марья, со всеми такая дерзкая или только со мной? Молчишь? Значит, только со мной. Ну-ну.

– Простите, барин, – смущенно пробормотала я. – Это не мое дело. Полина Павловна очень привлекательная девушка, и неудивительно, что вы решили…

– Причем здесь Полина Павловна? – перебил меня Владимир Александрович. – Я приехал в Светлое за тобой.

– За мной?! – неприятно удивилась я.

– Да, – подтвердил Навроцкий. – Все эти дни я много размышлял о том… необычном происшествии, и решил, что лучше держать тебя поближе к себе.

– Но зачем?! – почти выкрикнула я, пораженная до глубины души.

– Сама как думаешь? Хочу, чтобы единственный человек, который видит меня таким, каков я есть, всегда был поблизости. Во избежание неприятностей.

У меня внутри все похолодело. А Навроцкий, между тем, продолжал:

– Завтра утром я поговорю с Павлом Петровичем по поводу твоей продажи. Надеюсь, уже через день-два мы будем на пути в Петербург. Мне ужасно надоела провинция.

Ага, выедем за околицу, и будет мой труп болтаться на первой же попавшейся березе.

– Барышня не позволит меня продать, – твердо возразила я.

– Машенька, – ласково сказал Владимир, – стоит мне попросить, и твоя барышня отдаст мне тебя даром. Еще и шелковой лентой перевяжет.

– Я не поеду с вами, – прошептала, чувствуя, как к горлу подступают слезы.

Вот, маменька, и предугаданная тобою беда.

– Поедешь, – отмахнулся Навроцкий. – Ты, милая моя, девушка хоть и ученая, но от этого не менее крепостная, сама себе не принадлежишь, и твое мнение никому не интересно. Можешь вязать свои узелки, скоро у тебя начнется новая жизнь.

– А жизнь ли? – горько усмехнулась я. – К чему эти сложности, барин? Не проще ли было заплатить какому-нибудь лихоимцу, чтобы я, как вы изволили давеча выразиться, упала с лестницы и сломала шею?

Владимир посмотрел на меня изумленным взглядом. Несколько секунд он молчал, а потом рассмеялся.

– Ты что же, решила, будто я хочу тебя убить? – спросил он. – Дурочка, мне это вовсе не надобно. Более того, я хочу, чтобы ты была не только жива, но и здорова. Что я, душегуб какой?

– Тогда я ничего не понимаю, – призналась я.

– Тебе ничего понимать и не нужно, – Навроцкий встал, я поднялась вслед за ним. – Обрати внимание, Марья, я сообщил тебе о своем намерении заранее, а мог ничего не говорить. Ты вообще могла узнать о своей покупке в день моего отъезда.

– Ну и к чему тогда весь этот разговор, Владимир Александрович? Да еще ночью, в зимнем саду и при свете луны? Еще эта записка…

Навроцкий вдруг очень серьезно посмотрел мне в глаза. А потом сделал шаг навстречу и протянул руку, словно хотел дотронуться до моего лица. Я отшатнулась в сторону, а он усмехнулся, сделал еще шаг, и осторожно провел пальцем по воздуху совсем рядом с моей щекой.

– Горячо, – пробормотал он, пряча руку за спину. – Не знаю, Маша, – сказал он еще через мгновенье. – Наверное, мне просто захотелось тебя увидеть.

Он развернулся и ушел прочь. Я проводила его растерянным взглядом.