Мой суженый, мой ряженый - стр. 24
Мать глядела на ее хлопоты с печальной улыбкой. Жене было ее безумно жалко: никогда прежде на новогоднюю ночь они не расставались. Даже когда Женя встречалась с кем-нибудь из кавалеров, этот праздник она всегда проводила дома, так уж было заведено с той самой поры, как ушел отец. Ей захотелось хоть чем-нибудь утешить мать.
– Мамуль, ты не переживай. Я вернусь, и мы отпразднуем Рождество.
– Я вовсе не этим огорчена, – со вздохом произнесла Ольга Арнольдовна.
– А чем же тогда?
– Волнуюсь за тебя. Вдруг простынешь там, ноги промочишь. Сейчас самое гриппозное время, потом будешь все праздники валяться с температурой.
– С чего это мне ноги мочить? Я ж не маленькая.
– Кто тебя знает, – неопределенно проговорила мать.
Вид у нее был подавленным, и Женя, чтобы развеселить ее, решила продемонстрировать шмотки. Она надела джинсы и кофточку, сунула ноги в лодочки на шпильке и прошлась перед Ольгой Арнольдовной, как на подиуме.
– Неплохо, – одобрила та. – На мой взгляд, каблук мог быть и поменьше. Слишком уж ты высокая в этих туфлях. И ноги ну прямо от шеи растут.
– Это комплимент? – рассмеялась Женя.
– Понимай, как хочешь, – улыбнулась мать. – Во всяком случае, парню, который захочет пригласить тебя на танец, нужно иметь приличный рост. Лучше – начиная от ста восьмидесяти. Саша под эти стандарты, пожалуй, подойдет.
«А Карцев?» – неожиданно подумала Женя. Она вдруг отчетливо представила его рядом с собой – худого, в бесформенном, растянутом свитере, который он носил не снимая на все репетиции. Стиль явно не соответствовал. Пожалуй, стоило подыскать для новогоднего бала что-нибудь поскромней, да и каблуки снять.
«А, ладно, – решила Женя, – все равно он ни за что ко мне не подойдет. И танцевать я наверняка буду с Саньком – напоследок, перед разлукой».
Она сняла новые вещи, аккуратно разложила их по пакетам и засунула в дорожную сумку.
Вечером накануне отъезда они созвонились с подругой.
– Я поставила будильник на семь, – сообщила та.
– А я на шесть тридцать.
– Зачем так рано? – удивилась Люба.
– Мне надо. Я привыкла иметь в запасе много времени.
– Ну хорошо. Не забудь, «Баррикадная», центр зала. Гуд бай.
– Бай. – Женя повесила трубку.
У нее с самого утра болела голова. Где только она сегодня не побывала: и на курсах, и в библиотеке, и в гастрономе – покупала еду в дорогу. Устала как собака. Сейчас – в душ и на боковую.
Женя оккупировала ванную, провела в ней не меньше сорока минут, затем высушила волосы феном, выпила таблетку цитрамона и улеглась спать.
Она проснулась как от толчка. Ей что-то снилось, кажется, связанное со Столбовым. Ну да, точно, ей снилась конференция. Огромный зал, куча народу, все смотрят на нее, стоящую на кафедре. Женя оглядывается в поисках Столбового, но почему-то его нигде нет. Вместо него в первом ряду она видит Женьку Карцева. Тот глядит на нее внимательно и серьезно, ожидая, когда Женя начнет доклад. Она хочет открыть рот и произнести первую фразу, но вдруг ее охватывает страх. Это даже не страх, а ужас. Женя не понимает его причины, и от этого ей делается еще хуже. Ей хочется бежать прочь – с кафедры, из зала. Где же, черт возьми, Столбовой, почему он бросил ее на произвол судьбы? Женя шагнула вперед, ее нога нависла над пустотой. Она вздрогнула и открыла глаза…