Мой самый нежный зверь - стр. 34
Но ничего делать мне и не приходится. Богдан в одно мгновение перехватывает инициативу. Стаскивает с меня кофту, уверенным движением расстегивает бюстгальтер, а потом опрокидывает меня спиной на диван и нависает сверху. Потом целует. Раздвигает мои губы своими и ныряет языком в рот. Никогда не испытывала ничего подобного во время поцелуя. Голова кружится еще сильнее, и я словно плыву, покачиваемая на волнах какой-то чувственной эйфории. Сильнее, чем чтобы этот поцелуй никогда не заканчивался, мне хочется только почувствовать его желание, которое сейчас явственно упирается в мою промежность, внутри себя. Богдан вжимается в меня плотнее, и из меня вырывается стон нетерпеливого удовольствия. А в ответ я ловлю ртом такой же точно нетерпеливый стон, только хриплый, низкий и на грани рычания. Следом перед глазами все плывет и я уже почти ничего не соображаю, когда Богдан стаскивает с меня джинсы вместе с трусиками, после приспускает свои спортивки, снова укладывается сверху, направляет рукой член и толкается внутрь сильным грубым рывком.
Богдан
Девочка вся напрягается и ойкает. Я закручиваю вентиль своего напора обратно, медленно отступаю и толкаюсь уже не так резко.
– Больно?
– Немножечко… – выдыхает, при этом вся дрожа от нетерпения, – мне… мне нужно привыкнуть немного…
Проблем с самоконтролем во время секса у меня никогда не было. Раньше. А с ней тормоза напрочь отказывают. Сдерживает только то, что до одури вдалбливаться в нее с рычанием хочется не больше, чем хочется, чтобы ей тоже было хорошо. Жуть как хочется, чтобы стискивала мой член, выгибая спинку и закатывая глаза от удовольствия. По кайфу слышать ее сладкие стоны и чувствовать острые ноготки на своих плечах. Чувствовать, что ее накрывает не меньше моего, и каждым движением доводить до исступления не только себя, но и ее. Чтобы вместе. Чтобы вдвоем.
Мира
Когда последняя сладкая судорога прокатывается по моему телу, я утыкаюсь Богдану, который вжимается в меня последним резким размашистым ударом и замирает, в шею и… как последняя идиотка. Начинаю в голос. Некрасиво и сопливо. Со всхлипами. Реветь.
– Эй, ты чего? – с беспокойством спрашивает Богдан, – я тебя обидел? Больно сделал?
А я шмыгаю носом и отрицательно мотаю головой. Наверное, он подумает, что я ненормальная. Не знаю, как объяснить ему, что уже очень-очень давно ни один человек не относился ко мне настолько чутко и бережно. Просто так. Не ожидая ничего взамен. А еще на контрасте с тем, что случилось… а еще после настолько мощного взрыва чувственного удовольствия, который срывает все замки и запоры с крышки стального сейфа, где хранились все мои страхи и переживания… это слезы облегчения… я плачу от того, насколько невыносимо мне хорошо…
Богдан плюхается на бок рядом со мной, затем ложится на спину и укладывает мою голову себе на грудь, поглаживая по волосам.
– Не надо, малышка, не плачь. Все уже закончилось, – мягко гудит низким басом, – все нормально теперь будет. Я о тебе позабочусь.
Опять перекатывается на бок, укладывая меня затылком на свою руку, стирает ладонью слезы на щеках и склоняется к губам. Осторожно целует и мягко углубляет поцелуй. Долго ласкает своим языком мой, одновременно поглаживает меня ладонью везде, куда может дотянуться, и в какой-то момент его рука сосредотачивается исключительно на груди, которую он мягко массирует, а потом поигрывает подушечками пальцев с твердой вершинкой.