Мой профессор - волк! - стр. 15
Так что лучше бы сожрал, потому что иначе… иначе малышке Стейси пришлось бы совсем плохо.
Тони сжал горлышко бутылки так, что стекло дзынькнуло у него в кулаке, лопаясь и взрываясь на кучу осколков.
– Фокин шайт, Тони! – выругался Брайен, отряхиваясь – стекло долетело и до него. А так формы он уже был вполне себе человеческой, это было чревато порезами.
– Прости…
Он взял себя в руки и вместе они быстро все убрали, не прибегая к помощи женщин. Хотя женщин, в связи с полнолунием в доме было немало – начиная от матери и заканчивая подросшими дочерями их двоюродного брата Тимми.
Надо сказать, что лесная резиденция главы клана Макмиллан никогда не пустовала – семья была большая, дружная и собиралась по всем человеческим праздникам. Но переждать полнолуние в родных стенах – это было почти святое, особенно после решения не убивать людей, принятого покойным главой клана пятьдесят лет назад.
Глубоко в частных лесных владениях, за рекой, да еще и на полуострове, дом был максимально отдален от человеческого жилья, окружен забором и забит откормленной дичью до такой степени, что ни одному волку даже и в голову не пришло бы выбежать наружу.
Чего нельзя было сказать о Блэкстоунах – другой и практически единственной большой семье оборотней во всей округе – от Айдахо до Сиэтла. И хорошего в этой поганой семейке было мало. О да, они до сих пор охотились на людей, и с превеликим удовольствием задирали их и людоедствовали.
Но почему-то… почему-то Тони нутром чуял, что дело тут не в том, что Расселу – одному из самых агрессивных альф клана Блэкстоунов – захотелось человечинки.
Ему захотелось добавить в свой гарем еще одну рабыню, хоть у него там, уже, как говорят, штук двадцать. И всех ведь пометил, урод, хоть и знает, что через год-два ему любая надоедает, и он выкидывает несчастных на улицу.
В прошлом году одна такая с железнодорожного моста сбросилась – не от большой любви, нет. От того, что знала, что к укушенной альфой ни один человеческий мужчина на километр не приблизится, даже если тот и слухом обо оборотнях не слыхивал. И оборотень не приблизится.
Теоретически, можно отбить чужой запах собственной меткой или даже мочой, но вот только уже более ста лет существует закон, запрещающий честно воровать помеченных самок – и не только для оборотней-волков этот закон писан, но и для всех прочих нелюдей, коих по людскому миру бродит немало.
Однако, даже и это не самое страшное. Самое – это то, что укушенная ни от кого не сможет больше детей заиметь, кроме как от того, кто первым укусил. И трахаться по нормальному не сможет, только ноги расставлять…
Тони закрыл глаза и тихо застонал, представляя расставленные ноги одной аппетитной самочки двумя этажами выше. Ударился даже несколько раз затылком о стену – всегда так делал, когда инстинкты брали верх. А они брали, ох как брали. И если стены семейного подвала его еще как-то могут сдержать, то что он будет делать, когда они оба вернуться в город? Когда она будет сидеть на его лекциях? Шнырять у него перед носом в своих плиссированных юбочках и беленьких рубашечках, обтягивающих аккуратные, маленькие грудки?
Он и раньше-то сосредоточиться не мог, когда эта Маллори сидела перед ним, закинув одну точеную ножку на другую и кусая с задумчивым видом карандаш. Какое там сосредоточиться! Только глянет в ее сторону – дышать трудно, в башке марево, в штанах все колом стоит, будто он не альфа, а молодняк со спермотоксикозом, и картины перед глазами, как в порнухе про профессора и студентку…