Мой профессор - волк! - стр. 12
– Для нас обоих. Отдыхай. Я расскажу тебе обо всем позже.
Дверь плотно закрылась за ним, и мне вдруг захотелось сделать то, что любят делать волки во время полной луны – задрать голову и как следует, громко и тоскливо повыть.
***
Жадные, торопливые руки хватают меня, разворачивают на спину… беззастенчиво и по-хозяйски шарят по всему телу… задирают майку, пытаясь расстегнуть на спине лифчик…
Почему-то меня это не пугает. Наоборот, мое тело сразу же реагирует, мгновенно отвечает на ласки ускоренным пульсом и рассыпающимися от прикосновений мурашками…
Я все еще в повязке на глазах и все еще связана, но почему-то с руками за головой, хоть я не помню, чтобы ко мне кто-то подходил, чтобы перевязать… Через секунду я решаю, что это неважно, и выгибаюсь, подставляя грудь под поцелуи – надеясь, что мое желание поймут правильно…
О да… именно так! Невидимый мне мужчина – а это, несомненно, мужчина – рычит, рвет расстегнутый лифчик наверх и набрасывается на мою грудь… хватает ртом левый сосок, терзает его, потом отпускает и начинает медленно вылизывать по кругу, заставляя дергаться от каждого прикосновения, словно марионетка на ниточках…
Не в силах сдержать стон, я запрокидываю голову назад и кусаю себя в плечо – почему-то уверенная, что надо вести себя тихо, иначе все кончится…
И оно вдруг кончается.
Неожиданно для самой себя я взрываюсь – содрогаюсь в сильнейшем, сокрушающем оргазме, так и не дождавшись, пока рука, уже задравшая мне юбку, заберется в трусики…
***
– Нельзя! Тебе туда нельзя!
– Пусти, бл*ть!!
Все еще вздрагивая от сладких, прошибающих тело спазмов, я снова открыла под маской глаза. Точнее попыталась открыть их. Поерзала – между ног было совсем мокро и пульсировало, так будто… будто…
Боже, я что… кончила?!
Мое учащенное дыхание и то, что творилось в трусиках, сообщили мне, что да, я, несомненно, кончила. Неизвестно где, привязанная к кровати двумя мужчинами, один из которых мне неизвестен, а второй… ломится сейчас ко мне в дверь?
– Пшел вон отсюда! – рычал Макмиллан на таких низких нотах, что с трудом можно было разобрать слова. – У нее течка… Сейчас самое время! Пусти!
– Какая течка, Тони? Ты совсем рехнулся?! Она от одного твоего вида обоссытся от страха – вот это будет «течка»!
Дверь сотряс глухой удар, и я шарахнулась как можно дальше к стене, вжимаясь в нее.
– Брайен, помоги мне! Держи его!
– Держу!
– Твою ж мать…
– Фок! Вот говнюк! – с болезненным стоном кто-то сполз по двери на пол, но на этом, похоже, силы у профессора кончились – по звукам его все же скрутили и куда-то поволокли, брыкающегося и отчаянно матерящего.
Я перевела дух.
Да, похоже, Тони «совсем рехнулся».
А сама? Я снова застонала, утыкаясь лицом в подушку – уже от стыда. Это ж какой надо быть извращенкой, чтобы в такой ситуации заполучить полюцию с вполне удовлетворяющим исходом?!
Что, бл*ть, во мне еще интересного скрывается? Какие глубины? Может, уже пора выходить из шкафа и «исследовать себя», как говорят сексологи? Попросить, к примеру, кого-нибудь изнасиловать меня или трахнуть на публике?
Тьфу! Мерзость какая!
Изо всех сил стараясь найти хоть какое-то оправдание подобным снам, будучи в плену… я вдруг ахнула и даже немного подпрыгнула от осознания кое-чего пострашнее собственных перверсий.