Мой палач. Реквием - стр. 15
По щекам льются слезы. Больно. Мне так больно в этот момент, что, размазывая слезы, я быстро открываю ящики стола и начинаю оттуда все выбрасывать. Ну где ты, где? То самое черное, что я видела в своей жизни, отцовская работа, моя ошибка и мой грех. То, что простить нельзя, и я наивно думала, что Бес простит.
Есть! В маленькой коробочке под тонной папок я все же нахожу этот диск. Он у Беса в единственном экземпляре. Потому и прячет его от всех, но знаю, что смотрит иногда, когда плохо ему. Забыть все не может свою семью, а я никто для него, просто… сука. Он так меня тогда часто называл, когда на цепи у ног своих держал. Когда я была хуже собаки для него. Просто… тварь без имени.
Открываю коробочку, достаю диск и долго верчу его в ладонях.
— Не будет записи – не станет мести.
Один миг, и диск лопается надвое, а затем еще на более мелкие кусочки, которые я сбрасываю на пол. В душе все горит и расплывается от слез. Себя я позволяла сделать сукой, я была виновата, ведь это мой отец сотворил, но ребенка… Ни за что не дам в обиду.
Я не думаю, я просто делаю это. Словно какой-то животный инстинкт просыпается во мне в этот момент, и все, чего я хочу, — это безопасность. Для моего ребенка. Которого убить я не позволю!
Внизу хлопают входные двери, я понимаю, что они уже вошли. Так… думай, Ася, думай!
Виктор первым приходит на ум. Он поможет, он всегда… Усмехаюсь: он всегда был на стороне Беса! А не на моей стороне. Он сам меня же сдаст. Нет, нельзя, нельзя к нему, а больше… никто мне не поможет тут. Я должна на себя теперь рассчитывать. Больше не на кого.
Замечаю на столе зажигалку, недолго думая, хватаю ее и подношу к занавескам. Пламя вспыхивает мгновенно, и я от шока аж застываю. В голове все смешивается, и я уже не знаю, что хорошо, а что нет.
Спастись. Вот что мне надо. Уйти из этого логова, пока они снова… снова в ту яму меня с ребенком не сбросили!
Тимур… Аж сердце разрывается от боли за него. Лучше бы убил меня тогда, а не теперь, когда я уже от любви по нему сгораю… так жестокого предать меня. Он не защитит, не убережет. Он Булата позвал, а значит, нет в нем даже капельки любви ко мне! Он семью свою любит, а не меня, не меня! Боже, лучше бы Бес сам меня убил, чем снова… при всех так жестоко.
Меня словно будит дым, который начинает вовсю валить из загоревшихся занавесок, пламя перекидывается на кресло, стол и другие вещи. Я Беса дом подожгла. Да, специально. Чтобы малыша защитить. То единственное невиновное существо, которое вообще здесь есть.
Я не пишу ему записку. Мне нечего сказать Бесу. Пусть захлебнется от своей ненависти, а я… выживу. Как-то, наверное.
Выбегаю из горящего кабинета и несусь в спальню, где дрожащими руками хватаю первый попавшийся спортивный костюм, который запихиваю в рюкзак. Там же нахожу те самые деньги, которые тогда Виктор в больницу приносил. Я так и не потратила их, не трогала, думала, подарок Тимуру куплю. Купила уже.
За дверью начинают голоса раздаваться, и я прячусь, когда в следующий миг дверь открывается и я слышу до боли любимый голос предателя:
— Ася! Ася, ты где?
Закусываю губу до крови. Не издаю ни звука, чтобы себя не выдать. Бес уже меня ищет, чтоб на казнь отвезти! Умерла я уже. Нет меня для тебя.
Дождавшись, пока Тимур уйдет дальше, тихонько выскальзываю из спальни и, оглядываясь постоянно, выхожу на улицу через задний вход.