Мой падший ангел - стр. 25
А может это и не вызов вовсе, может мне просто хотелось, чтобы именно так и обстояло дело. Ведь я не моряк, да и она не сирена. Обычная женщина, «кнопку» которой я отыщу. Спускаю с одного плеча пиджак, она чуть поворачивает голову, проследить за движением моих пальцев. Ежится, водит плечом. Стягиваю его полностью и вкрадчиво говорю:
— Холодно не будет, будет жарко.
Дотрагиваюсь до шелка блузки, веду пальцем расчерчивая полукружье груди, другой рукой определяю на землю пиджак, туда где моим прикидкам вскоре окажется её затылок. Она молчит. Замерла изваянием и наблюдает, а я понимаю: не я, она доминирует. Эта мысль заводит по-настоящему, игры кончились – я шагнул за черту, преступив которую дороги назад нет. Мне не остановиться, не смогу. Даже если она сейчас отомрет и запретит прикасаться к себе.
Уложить себя она мне тоже позволила. В этот момент я и понял – всё случится. Ни в люксовом отеле, ни в её шикарной, отделанной в серых тонах, спальне, прямо тут в лесу, на поляне. На моей старой кожанке, черт возьми! Ей не идет это место, она слишком утончённая для него, но меня заводит этот сюр.
«Ты слишком много думаешь, действуй», — говорю себе и задираю её блузку до самой шеи. Освобождаю из плена кружева сосок, склоняюсь, провожу по нему языком. Грудь откликается мурашками, топорщится горошинка соска. Я смыкаю вокруг него губы, втягиваю его вместе с воздухом, на секунду её ладонь опускается на мой затылок и тут же съезжает вниз, скользя по волосам. Я хочу, чтобы она сминала мои волосы, чтобы прижимала лицо к своей коже, но она не делает этого.
Она ведет себя будто шлюха, заказанная на восемнадцатилетие. Дозволяет трогать себя где хочется, ласкать, а сама аккуратно наблюдает. Безучастна, дабы не спугнуть любопытного, но и не возражает. Шлюхе заплатили, это её работа. А с этой что не так? Какая ей от меня выгода? Правильно – никакой. Всё, что могла, она уже получила от отца. Тогда какого хера терпит то, что я вытворяю, не пытаясь кайфануть сама?
И тогда я решаю не церемониться. Стаскиваю с неё брюки, наизнанку, вместе с бельем и тапками. Раздвигаю ей ноги и устраиваюсь между ними. Придавливаю своим телом, целую в шею, неподатливые губы, прикусывая их, нетерпеливо расстёгивая свои брюки. Я почти уверен - она меня остановит. И на самом краешке сознания боюсь этого. Её ноги раздвинуты, касаюсь промежности пальцами, чуть проникая внутрь и словно хмелею разом. Аглая может и в силах, но тело обмануть не может, и обильно выступившая смазка тому доказательство. И не давая ей шанса оттолкнуть меня, резко вхожу, рывком. Она шумно вдыхает воздух и замирает на мгновение.
Нежную кожу Аглаи царапает молния моих, едва приспущенных, брюк. Наверняка оставит следы на внутренней стороне бедра. Бурлящая в жилах кровь едва не вскипает, несколько раз меняю темп, наблюдая за её реакцией. Белеющее в темноте лицо Аглаи кажется восковым, замершим на веки вечные. Полное отсутствие эмоций. «Это всего лишь стул», зачем-то вспоминаю я. Хотя прекрасно понимаю почему. Вид Аглаи такой отрешенный, будто в её голове крутится одна лишь фраза: «это всего лишь тело». Это бесит, это будит ярость. Я ускоряюсь, сминаю ладонью её грудь. Аглая прикрывает глаза, чуть раздувая ноздри… я вижу эту мимолетную, едва уловимую слабость, башню сносит окончательно и я кончаю, успев в последнюю минуту отстраниться.