Мой (не)желанный малыш - стр. 2
Имя жениха ничего кроме пустоты в душе не вызывает. Глухо, безнадежно, уныло.
– Парень чуть с ума не сошел, пока ты шашни этим выскочкой водила!
Прикусываю губу, чтобы сдержать рыдание. Ведь отец еще не знает самого главного. Боже! Я погибла! Даже, если очень захочу, я никогда уже не смогу полностью вычеркнуть из своей жизни Стэфана. Все потому, что… Прикусываю губу, собирая остатки духа:
– Пап, – почти шепчу хриплым срывающимся голосом, – я беременна…
Отец машинально берется за галстук, будто это удавка, которая мешает дышать. Его глаза недоверчиво округляются. Вопрос звучит так сипло, что я почти не узнаю его потрясенный голос:
– Что?! – из его груди вырывается странный сдавленный звук. На секунду даже пугаюсь, что его накроет сердечный приступ. – Ты… уверена?
Впервые за все время, в его глазах отчетливо отражается страх, который тут же трансформируется в лютую ненависть. Нет, не ко мне, а к предавшему меня мужчине!
Должно быть, в моих глазах можно без труда найти ответ на вопрос, потому что кулаки отца конвульсивно сжимаются, и он выплевывает сквозь зубы:
– Ребенка не будет! – ноздри отца трепещут от бешенства. Кажется, что ему не хватает воздуха от той ярости, что накрывает его одной волной за другой. – Завтра же избавишься от ЭТОГО…
Испуганно делаю шаг назад. Буквально чувствую, как от лица отхлынула вся кровь. Сейчас я такая бледная, без единой кровинки, что самое время в гроб класть. Первый шок отходит, и я уже готова защищать своего еще нарождённого такого для всех нежеланного малыша.
– Это и мой ребенок! – вскидываю подбородок, твердо встречая неумолимый взгляд отца. Впервые готова биться насмерть – за жизнь своего малыша. – И я решила рожать!
– Дура! – орет отец, но тут же берет себя в руки. – Ты себе всю жизнь загубишь. Подумай, Катя. Что ты творишь, дочь?!
– Это не обсуждается.
На какое-то мгновение даже горжусь собой. В моем голосе сталь и что-то такое, от чего отец понимает, что спорить, а тем более, настаивать совершенно бесполезно.
– И не забывай, что у меня слабое сердце.
В уголках жесткого неподатливого рта появляются горькие усталые складки. Он помнит и, наверняка, никогда не забывал.
– Хорошо, – желваки буквально ходят ходуном по гладко выбритым острым скулам. – Я все улажу. Ты выйдешь замуж за Илью. Он примет… – морщится, как от зубной боли, – твоего ребенка. Не волнуйся, не попрекнёт и словом. Не зря, несмотря на все это безобразие, что ты исполняла в последнее время, он не отказался от идеи женитьбы на тебе.
Опускаю голову, принимая поражение. Отец прав. Я должна выйти за Илью. Одной мне не справиться. Я просто не выдержу все сплетни, заголовки в желтых газетах, которые будут кричать на каждом углу, что единственная дочь известного бизнесмена в положении, не будучи замужем. А уж сложить дважды два, кто именно отец ребенка им не составит большего труда. Не вынесу такого позора, ведь я стану очередной из длинного списка «однодневок».
– Я выйду за Илью.
Отец в три шага оказывается возле меня.
– Вот и славно! – словно собачонку треплет по насквозь промокшим светлым прядям волос. – Я все решу. Кстати, – отец небрежно кидает на кровать конверт, из которого, шлёпнувшись на покрывало, вылетают в хаотичном беспорядке фотокарточки. – На досуге посмотри это.