Мой (не)случайный малыш - стр. 12
И я направился к выходу.
– Слабак! Ничтожество! Да ты же не мужик, Рейнер! – всё ещё пытался себя разогреть Майский, но я уходил, не поддаваясь на его вопли.
Ничего. Месть – это блюдо, которое всё же должно остыть до нужной температуры. Настанет время – и я его размажу. Но не сейчас.
Я вышел на улицу и глотнул свежего воздуха. Домой. Вот теперь точно лучше всего убраться отсюда подальше.
Дома меня ждал сюрприз.
Ромка сидел, развалившись, в кресле, и втыкал в какую-то игрушку. На мониторе мелькали фигуры и вспышки. Он так был увлечён, что даже не заметил моего появления.
– Что за хрень? – не очень вежливо, но относительно спокойно поинтересовался я, срывая с него наушники.
Ромка взвился. Вытаращенные глаза, волосы дыбом. Испугался. Но мой парень крепкий, его просто так не пронять.
– Пап? А что ты делаешь дома?
– Этот вопрос я хотел бы задать тебе. Не ты ли должен сейчас сидеть на уроках?
– А у нас… карантин! И все там переболели, все дела…
Он лгал. И я это видел. Понимал и он, что попался, но продолжал ломать комедию. Знай я его чуть хуже, повёлся бы.
– Правда? Мне позвонить в школу и узнать?
– Да валяй, – снова развалился он в кресле. Железные нервы, отличная выдержка. – Может, классуха заплачет от счастья, услышав твой голос. Или директриса обольёт тебя слезами умиления, что ты наконец-то мной поинтересовался.
Я сел на его кровать. Посмотрел в глаза.
– Мне казалось, что мы семья. Что должны друг друга поддерживать, а не устраивать бесконечную корриду, когда бык и тореадор изматывают друг друга и не хотят сдаваться.
– Кто из нас бык? – поинтересовался сын и скривил губы в усмешке. Я словно в зеркало посмотрел.
– Можешь выбрать роль по вкусу, – благосклонно кивнул, не разрывая зрительного контакта. – Мне как-то всё равно: бодаться с тобой или мулетой махать. Результат важнее, а его нет. Впечатление, что я бьюсь головой в глухую стену.
– Ну, может, потому что тебе на меня насрать, пап? Тебе вечно некогда, ты постоянно чем-то занят? То работа, то Аня. А я так, тьфу, бесплатное приложение, что под ногами мешается? Может, лучше бы маме меня отдал? И она бы не отмахивалась от меня, как от надоедливой мухи? Любила меня? Прислушивалась?
Это очень больно слушать. Практически, как кожу сдирать наживо.
– Твоя мама – самая лучшая, сын. И, уверен, она была бы куда лучшим родителем, чем я. Женщины всегда более чуткие и мягкие. У них сердце больше и добрее. И их хватает на всё, в отличие от мужчин. Но твоя мама умерла. И ты об этом знаешь.
– Почему мне кажется, что ты врёшь?
И этот взгляд у Ромки – жёсткий и непримиримый – тоже очень знакомый. Мой бунтарь. Я был бы счастлив, если б лгал…
– Почему нет у тебя ни одной её фотографии? Почему ты никогда не рассказываешь о ней? Почему, почему, почему?! Почему ты не женился, когда я был маленьким? И другая добрая и чуткая не заменила мне её? Я бы не знал и ничего не спрашивал! Не задавал вопросы, неудобные для тебя! И почему у меня ощущение, что ты что-то скрываешь? Ты её убил и закопал?
Подростки иногда бывают жестоки. Я тоже был таким же в его возрасте. Может, ещё жёстче, противнее и непримиримее.
– Я не думал, что должен объяснять очевидное: просто так жениться нельзя. Точнее, наверное, можно. По-разному люди вступают в брак. Но я не из числа тех, кто делает это «лишь бы было».