Мой любимый Василиск - стр. 4
– А что мне оставалось делать? – Она всплеснула руками. На ее пальцах звякнули перстни с массивными камнями. – Годы идут, я не молодею, а у тебя даже в мыслях нет порадовать меня внуками.
– Правнуками, – поправила я, заблаговременно спрятавшись за спинку кресла.
И не зря. Бабуля разозлилась еще больше. Вопрос возраста для нее всегда был болезненным. Долгое время бабушка называла меня воспитанницей, подопечной, родственницей, и загадочно улыбалась, когда меня принимали за ее дочь.
К своим двадцати двум годам я все еще оставалась свободной лирой, что не давало бабушке покоя. Отчасти я понимала откуда в ней столько рвения выдать меня замуж. Сначала ушел дедушка, потом не стало моего отца. Слишком рано, даже по человеческим меркам, что уж говорить о василисках. Дом опустел, и бабушка всеми правдами и неправдами хотела его наполнить вновь.
– Сколько можно просить: живи своей жизнью. Займись разведением… да хоть поссумов! – Плюша испуганно пискнула и схватилась за лысый хвостик. – А меня оставь в покое. И правнуки у тебя будут. Когда-нибудь.
– А как же наследие Малешов? – бабушка подхватила свою любимицу и принялась успокаивающе ее гладить. Получалось плохо. Обе явно нервничали. И Плюша в отчаянии грызла край кружевной юбки. – Наш род вымрет, пока ты занимаешься карьерой и, простите Боги, эмансипацией!
Последнее слово в ее устах прозвучало как ругательство.
– Ничего страшного с нашим наследием не случится. Подождет еще лет десять.
– Десять?! – бабушка буквально захлебнулась от возмущения.
Плюша не выдержала и спрыгнула с ее рук. Теряя клоки шерсти, животное залезло под диван. Руки бабушки освободились и она перешла в наступление.
– Да ты хоть представляешь сколько мне тогда будет, своенравная ты девчонка?!
– Пятьдесят с хвостиком? – польстила я.
На бабушку это не подействовало. Она принялась мерить шагами комнату, не забывая драматично заламывать руки.
– Ну как ты не поймешь. Я же за тебя переживаю! Когда меня не станет все эти дальние родственнички с вечно бегающими глазками, в поисках того, что не так лежит, налетят и растащат твое наследство. Никакие юристы не помогут. Эти интриганы только и ждут подходящего момента.
– Ну что ты такое говоришь. Во-первых, ты проживешь как минимум еще лет сто, а во-вторых я смогу за себя постоять. Никакие троюродные дядюшки и тетушки не тронут твои чайные сервизы и коллекцию одежды Плюши. Обещаю, спалю любого, кто посмеет притронуться к дверцам буфета.
– Все-то тебе хиханьки да хаханьки, – бабуля посмотрела на семейный портрет, что висел над камином, а затем всхлипнула. – Никогда не знаешь, где поджидает беда. Вот и Шонард тоже думал, что все успеет.
Упоминание отца заставило мое сердце сжаться. Это был запрещенный прием, и бабушка прекрасно это знала! Папа, как и дедушка, ушел к богам, когда я была совсем малышкой. В памяти осталось несколько смазанных образов, но чувство невосполнимой утраты преследовало меня даже спустя много лет. А бабушка… бабушка взяла на себя заботу обо мне, когда родная мать предпочла вернуться к эльфам и устроить свою жизнь с чистого листа. Места для дочери, от мужчины, которого она не любила, там не нашлось. Вот еще одна причина, почему я так цеплялась за независимость и право самой выбирать себе мужа. Мои родители женились по настоянию своих семей и стали от этого только несчастнее.