Мой любимый (не) медведь - стр. 6
— А ты не такая уж и дура. Дай сюда сумку, — я спокойно отдаю мужику сумочку и просто молчу. Через пару мгновений телефон вновь трезвонит. — Смотри, какой настойчивый, отшей его уже, и чтобы окончательно.
— Ну что убедился? Сережа, я жива и в полном здравии, прекрати параноить.
— То есть, если я приеду сейчас к тебе домой, ты мне откроешь дверь? — оборачиваюсь на мужика, ухмыляется, сволочь!
— Ммм, вероятнее всего, нет. Слушай, ты в баре. Найди себе уже бабу на вечер и выплесни все эмоции на нее. Все, пока, — как только я прерываю вызов, телефон тут же забирают. Вот теперь точно все.
— Ничего не хочешь сказать, цыпленок?
— Почему цыпленок? Они пергидрольно-желтые, а я шатенка, тогда уж лучше шатенка курица.
— Это все, что ты мне хочешь сказать, куриная шатенка? — водитель на меня оборачивается и так мерзко облизывается, что еще секунда, и я умру.
— Пожалуйста, только не насилуйте меня. Ну, если только вы, — обращаюсь к «медведю». — А не втроем. Вообще, конечно, лучше бы никто. Лучше просто убейте. Понимаете, если вы меня изнасилуете, то мой труп точно будут вскрывать, а я категорически против вскрытия, проблема в том, что я не написала заявление при жизни и меня точно вскроют. И значит на том свете моя душа не успокоится, и будет приходить к вам. Оно вам надо? — мужик смотрит на меня в упор очень серьезно, а потом начинает громко ржать.
— Браво! — хлопает в ладоши. — Даже, если я и хотел тебя трахнуть, то передумал. Скажи мне, деточка, ты что больная?
— Меня уже сняли с учета.
— Да ладно? Всегда знал, что в наших психушки сидят не те, кто должен. Я еще раз спрашиваю, может что-то хочешь мне сказать?
— Да. Можно я сейчас напишу заявление, а вы пришлете его моей матери.
— Какое заявление?
— О вскрытии.
— Слушай сюда, чокнутая. Когда твоей матери передадут твое письмицо, это даст еще больший повод глумиться над твоим трупом, бестолочь, усекла?
— Вы правы.
— С чего ты вообще решила, что я собираюсь тебя убивать?
— А что еще, если не убивать и не насиловать? О Боже! Вы хотите меня отдать в сексуальное рабство? Все что угодно, только не это, я…
— Заткнись! Я просто отрежу, к чертовой матери, твой язык!
— Может, не надо? Даже если теоретически меня довезут до больницы и остановят кровотечение, то зачем мне жить без языка? Там же множество вкусовых рецепторов, и что тогда жить без удовольствия от еды? Нет уж, лучше просто убить.
— Все, тебя лучше и вправду просто кокнуть. Я даже уже решил как — задушу.
— Хорошо.
— Просто хорошо? Ты чего сдулась, цыпленочек? А как же порассуждать про некрасивую странгуляционную борозду на шее или что-то в этом роде?
— Фиг с ней, с бороздой. Конечно, лицо будет одутловатое и иметь характерный некрасивый оттенок, но главное, что в связи с удушением, у меня могут произойти акты непроизвольного мочеиспускания и деф…
— Все, реально заткнись! Тебя проще отвезти в психушку.
— Главное не в бордель. А вообще простите, я, когда нервничаю, несу полную чушь, это как-то само выходит из меня. Я правда рада, что вы живы. Вам будет сложно поверить, но я очень переживала. Я никогда никого не била электрошокером или что-то в этом роде, сама не знаю, как так получилось. Вы меня простите, пожалуйста.
— Ну наконец-то, до тебя дошло с чего нужно было начинать.
— И за машину простите, я оплачу ремонт.