Мой любимый Клон - стр. 40

Нет, ни за что не вернусь в то состояние! Лучше сконцентрируюсь на чем-то хорошем.

Лукас! У меня есть Лукас!!!

Он хороший, он приятный, он не такой, как Ниэллин…

Он хочет ночь любви? Что ж, я дам её ему. Подарю клону радость и себя не обделю. Потому что я тоже хочу забыться, чтобы вычеркнуть прошлое из сердца окончательно…

Ненавижу свою прошлую жизнь…

В этот момент ученые закончили обследование, и крышка камеры медленно отъехала в сторону. Лукас присел, приходя в себя, а я с каким-то новым ощущением пробежалась по его обнаженному торсу взглядом.

Лукас гораздо лучше Ниэллина.

Мы с ним в чем-то похожи. По крайней мере, я так чувствую. У обоих полно дрянных воспоминаний, оба хотим сбежать от старой боли…

Кажется, после встречи с бывшим женихом к исполнению своего обещания я была готова отнестись гораздо более позитивно…

17. Глава 17. Ультиматум и безумие...

Зоннёнский ученый поманил меня жестом в соседствующую с лабораторией комнату, пока Лукас приходил в себя и одевался. Я последовала за ним довольно настороженно. И хотя я не могла чувствовать его эмоций, но выражения синих глаз было достаточно, чтобы понять: меня не особо уважают здесь, но вынуждены терпеть мое присутствие из-за приказа Руэля Синоарим.

Мы вошли в небольшое светлое помещение, уставленное чисто зоннёнской многофункциональной мебелью, которая по щелчку пальцев могла трансформироваться во что угодно. Например, уютный белый диванчик мог вмиг преобразиться в кресло и даже в небольшую кровать, а письменный стол с лёгкостью превращался в неприметный комод, который легко можно было приставить к любой стене.

От обилия белого цвета заслезились глаза. Кажется, я совершенно отвыкла от столь слепяще-строгого стиля.

Ученый указал мне на кресло, а сам медленно стянул с себя длинный белый халат. Ожидаемо, под ним оказалась шёлковая туника до пят, которая облегала тощее тело подобно свадебному платью иширской невесты.

От этого сравнения мне захотелось захихикать. К тому же, волосы ученого, гордо свёрнутые на затылке в спираль, усиливали сходство с изящной иширской женщиной, и уголки моих губ потянулись вверх.

Проклятье! Я же сейчас угроблю напрочь наш с ним вежливый разговор!

Зоннён нахмурился, даже не пытаясь прочесть мои чувства, но догадываясь, что посмеиваюсь я именно с него.

В больших синих глазах отразилось презрение.

Определить возраст зоннёна было почти невозможно. Он казался молодым. Но за этим обликом могло скрываться и несколько десятков тысяч лет, поэтому я изо всех сил подавляла в себе веселье и в конце концов сделала морду кирпичом, как любят поговаривать на Ишире.

- Госпожа Синоарим-Хайро! – обратился ко мне мужчина официально, а я аж вздрогнула от звучания своего старого имени. Синоарим-Хайро – это звучало действительно весомо. Подобным именем можно было вершить судьбы миллионов живых существ, оно само собою ассоциировалось с недосягаемым величием, и раньше я бы гордо кивнула, позволив ученому продолжать, но сейчас… сейчас мне стало просто тошно. Тошно от того, насколько именно это имя замарано тем же отцом, да и я… не отличилась такой уж большой праведностью, честно говоря.

- Госпожа, - продолжил учёный, но я, не выдержав, прервала его:

- Мое имя Тина Хайроу! Называйте меня именно так…

Зоннён недовольно скривил губы, но противоречить не стал.