Мой любимый киллер - стр. 28
«Чушь, – покачала я головой. – Я металась тогда возле дома, я искала и никого не нашла… Хорошо, – довольно резко прервала я поток ненужных мыслей. – Завтра заеду в библиотеку и посмотрю подшивки газет. Возможно, мне удастся за что-то зацепиться…»
Предположим, Ванька чудом остался жив, был отправлен в детдом, где его нашел Толстяк. Увез в надежное место и теперь там держит. Очень хорошо. Мне остается сесть Толстяку на хвост, и в конце концов он приведет меня к сыну. Можно потребовать телефонного разговора с Ванькой или еще одну фотографию, чтобы Толстый слегка пошевелился. Стоит попробовать… Любопытно, откуда взялся этот Толстяк, кто он и какое отношение имел к Димке? Назваться он не пожелал, но это не проблема: не сегодня-завтра эти ребята непременно появятся. Я не прилетела самолетом и заставила их поволноваться. Само собой, они решат напомнить мне о правилах игры. Если повезет, я очень скоро узнаю, где обретается Толстый.
Далее: в одиночку мне с его командой не справиться, а на чью-либо помощь рассчитывать не приходится, значит, следует попытаться усложнить Толстяку жизнь. Он заинтересован в деньгах, а кто-то заинтересован в моей смерти, поэтому и послал убийцу в ту памятную ночь, когда мне пришлось немного помахать топором. Послал убить или узнать что-то о деньгах? Скорее убить, хотя возможно и то и другое. Если этот человек или люди так желали от меня избавиться, значит, у них были на то причины: иначе почему бы не оставить меня после взрыва в покое? Ответ один: я знаю или могла знать нечто для них опасное. Например, где находятся деньги. Предположим, у Димки был сообщник, который не имел привыч-ки делиться, взрыв был ему на руку, а может, он сам и организовал его – вариантов здесь несколько, – а потом попытался убить меня. Если пытался раз, попытается и второй. Вот это и надо использовать. Толстяку придется проявлять беспокойство о моей безопасности, а я попробую половить рыбку в мутной воде. Если Ванька жив и если мне очень повезет, я его найду. А пока первое, что следует сделать, – позаботиться о том, чтобы о моем появлении в городе узнали все заинтересованные лица.
– Постараемся быть на виду, – вслух произнесла я и закрыла глаза.
В девять утра я вышагивала возле будки ГАИ, где вчера оставила машину Виталия. Инспектор лениво позевывал и смотрел по сторонам без видимого интереса. Утро было прохладным, туманным и в самом деле нагоняло тоску. Заметив меня, он насторожился и стал смотреть в мою сторону, ожидая, когда я подойду. Изобразив целую гамму переживаний – от застенчивости до глубочайшего почтения к стражам порядка, я издалека поздоровалась и сказала заискивающе:
– Извините, я возле стоянки нашла ключи, вроде бы от машины. Никто не спрашивал?
– Нет. – В его голосе тоже отразилось многое: от привычной подозрительности до удовлетворения моим внешним видом после весьма тщательного осмотра.
– Может, кто спросит, – пожала я плечами. – Я их у вас оставлю? Давать объявление в газету лень, да и деньги у меня не лишние.
– А где вы нашли?
– Возле красных «Жигулей», видите? Лежали на асфальте у переднего колеса.
– Ясно. Оставляйте. Явятся за машиной, глядишь, догадаются спросить.
Я протянула ему ключи в тайной надежде, что «Жигули» все-таки вернутся к Виталию: в конце концов, машина стоит в нескольких метрах от будки, и ее обитатели должны обратить на нее внимание, а также узнать, что она в розыске.