Мой любимый генеральный - стр. 9
Бабушка у меня, мягко говоря, человек своеобразный. Тяжелый, как российский танк. С соответствующей дальностью боя и фатальным уроном.
Так что обратно я не поеду, и все тут. Кому охота оказаться перед танком? По собственному желанию я уж точно ни-ни.
Но делать-то что-то надо.
А впрочем, я ведь не единственная на всем белом свете, кто остался без мужа, жилья, денег и работы. Без уверенности в завтрашнем дне, безопасной гавани, без… Любви, чтоб ее…
Все потому, что кое-кто посчитал нормальным изменять мне в нашей же квартире, в нашей же спальне.
Как только представляю себе эту Анжелу с Димой, грудь сжимается в приступе невыносимой боли. Боль дикая, невероятная, она грозит поглотить меня всю. Если продолжу думать об этом, разрыдаюсь прямо на улице.
— Так, выкинь его из головы! — тихонько приказываю себе.
Сейчас не время распускать нюни, ой не время.
Мне тут грозит ночь на лавочке под чужим подъездом. Холодная декабрьская ночь к тому же. Мне совершенно точно не до нытья о муже.
Потом. Позже. Завтра…
С каждым шагом сумка все тяжелеет и тяжелеет. Скоро я совсем устану. А куда иду — непонятно. Сворачиваю в незнакомый сквер, устраиваюсь на лавочке.
Для начала решить бы вопрос с ночлегом, а то на карте целых триста пятьдесят рублей — все, что осталось от Диминого щедрого пожертвования на такси.
Начинаю с обзвона подруг, коих за год жизни с Димой у меня сильно уменьшилось.
Задача простая — найти ночлег вкупе с дружеским плечом, на которое можно хоть ненадолго опереться. А если там еще и жилетка найдется, то и поплакать, — но это в идеале.
Удивительно, но найти у кого можно переночевать оказывается далеко не просто.
Кто-то уехал из города, кто-то дико занят, к кому-то нагрянули родственники или жутко злая соседка. По десятому кругу объясняю, так, мол, и так, ушла от мужа, ситуация патовая. Но люди не горят желанием помочь.
Неужели у меня нет настоящих подруг? Похоже, что нет, если так рассудить.
Очень неприятное открытие.
Раньше были, а теперь вот не очень. А ничего удивительного, что их не осталось. Ведь последний год я только и делала, что кроила из себя идеальную жену. Старалась соответствовать Диминым стандартам, а он в это время…
Так, стоп, помним поговорку. Грустить-переживать — это потом.
Я поглаживаю деревянную поверхность лавочки. Она холодная, слегка шероховатая. Мне тут спать, что ли? Ну нет!
Я уже представляю самодовольную физиономию мужа, если так и не найду никаких вариантов и придется идти к нему на поклон.
Вся такая гордая ушла неизвестно куда и вернулась? Он вдоволь надо мной посмеется, я в этом даже не сомневаюсь. И ноги об меня вытрет знатно.
Но я ведь не тряпка, чтобы об меня вытирали ноги!
И тут вдруг звонит телефон.
На экране показывается имя бывшей однокурсницы Артюшиной Светланы. Мы немного дружили в университете, но вот уже больше года не общались. Поэтому я, мягко говоря, удивлена ее звонку.
Тяну в трубку:
— Алло.
— Алинка! — Она явно счастлива меня слышать. — Я так рада, что дозвонилась. Слушай, это какой-то трындец, ни до кого не дозвонишься, никакая свинья не поможет…
— А то, — хмыкаю, едва сдержав всхлип.
Еще вчера я была бы с ней в корне не согласна, а теперь — очень даже.
— Люди какие-то черствые стали, неотзывчивые, — продолжает разоряться Светлана.
— В точку! — соглашаюсь с ней.