Мой ласковый и нежный мент - стр. 3
Но подполковник на крыльце не задержался, а прямым ходом направился к желто-голубым «Жигулям», переговорил по рации с дежурным, дескать, все спокойно, начальство пока не тревожит, криминальная обстановка на десять утра существенных изменений не претерпела, правда, раскрыто по горячим следам утреннее преступление: кража козы Риголетты с подворья пенсионерки Симбирцевой.
Риголетту, известную своим вздорным нравом и противным голосом, по тембру напоминавшим голос самой Симбирцевой, видно, только в силу никудышного своего состояния – хронического похмельного синдрома – осмелился умыкнуть совсем разобидевшийся на постылую жизнь бывший кочегар районной котельной Васька Матвейчук. Более известный по кличке Пырей Ползучий, Васька был вечным обитателем изолятора временного содержания, местной свалки и огромной лужи аккурат под окнами главы администрации, которую светлые очи Евгения Александровича по какой-то причине не желали замечать все девять месяцев со дня его вступления в столь ответственную должность.
Риголетта, оказавшись вне привычных условий, и тем более привычного окружения, не стерпела подобного надругательства над собственной персоной. И сперва хорошенько поддала рогами под хлипкие коленки Пырея, а когда тот свалился на землю, весьма профессионально отдубасила его все теми же рогами и копытами. И при этом голосила так, что разбудила спящего мертвецким сном после празднования серебряной свадьбы участкового инспектора капитана Полосухина, который и взял с поличным и вора, и разбушевавшуюся не в меру козу. Отвесив обоим по крепкому милицейскому пинку, хмурый участковый сволок и козу, и протрезвевшего Матвейчука на подворье Симбирцевой, где похититель опять чуть было не схлопотал приличную оплеуху. Руку возмездия с зажатой в ней скалкой вовремя успел отвести от опухшей рожи Пырея сам Полосухин. Затем участковый весьма оперативно взял у разгневанной хозяйки заявление о краже, после этого записал показания очевидцев схватки козы с похитителем, скоренько оформил протоколом задержание и препроводил в ИВС злостного тунеядца, жулика и проходимца Пырея, тьфу! Как его? Матвейчука Василия Петровича. Тем самым повысив районный процент раскрываемости преступлений на одну десятую процента.
Перерыв закончился, и Игорь Ярославович, взгрустнув о чем-то своем, вероятно, светлом, но несостоявшемся, вернулся на прежнее, хорошо насиженное место. Следом появился подполковник с мелкими капельками воды от растаявшего снега на погонах, не слишком дружелюбно оглядел собравшихся и устроился рядом с еще более поскучневшим и осунувшимся от непомерного употребления «Дирола» Федюниным.
За окном продолжали тихо кружиться крупные, похожие на гусиный пух снежинки. Они ложились на окружавшие село рыжие сопки, на продрогшую землю, на серый, в цвет низкого неба асфальт, на плечи и головы редких прохожих, на крыши торговых киосков и автомобилей, скопившихся на стоянке перед зданием районной администрации, известного в народе больше как «Кактус». А прозвали его так, видно, в силу явной тропической внешности, которую придавала оному сооружению в самом центре села зеленая импортная краска. Призванная олицетворять свежие, как молодая листва, идеи и помыслы новой метлы района, это халтурное исчадие капиталистической промышленности в первый же месяц после ремонта пошло пузырями, покрылась сеточкой трещин, а в некоторых местах откровенно облезло, породив тем самым частушку, которую не преминула спеть на празднике урожая зловредная директриса районного очага культуры Антонина Веденеева: