Мой город 5. Инвалид - стр. 63

–Я рада что Вы осознали, что любите своих дочерей. – затем она добавила. – Другим матерям даже это не удается. – затем она кинула. – Родят, бросят, и как будто, так и надо. – Аманда прошипела. – НЕНАВИЖУ. – пояснив. – Ненавижу таких если можно сказать, МАМАШ. – затем она обратилась к Марье, сказав. – Власть над судьбой в Ваших руках. Да, у Вас нет ног, и этого уже не исправить. Крепитесь. Жизнь принесет еще немало разочарований и горестей. «В ней так же будут радости». – затем она сказала. – Сегодня Вы узнали, что несмотря ни на что, Ваша любит Вас, а это немало.

Марья, смотря на свою мать, сказала:

–Я всегда была уверена в этом.

Олеся подтвердила:

–Я тоже.

Клавдия Ивановна сказала:

–И я Вас люблю.

Затем они протянули друг другу руки, и взяв друг друга за ладони, крепко сжали их в своих. Тут все трое осознали, что это цепь. Оковы семьи. Семейного счастья. Его никогда не разорвешь. Ведь семья – это самое ценное на свете, что есть в жизни. И кто этого не понимает, тот не сможет оценить золото, алмаз, бриллиант. Ведь их ценность ничто по сравнению с ценностью семьи. И даже если заработать все золото мира разом, оно не сравнится с ценностью семейного очага, домашнего уюта у очага. Семейного очага счастья.

Клавдия Ивановна сказала:

–Я обещаю. – заверила она девочек. – Я буду хорошей матерью для Марьи. – затем она хотела поклясться в этом, но не смогла. Ведь рядом сидела Олеся, а та, как она считала, была уже мертва. Она не могла поклясться в том, в чем поклясться не могла. Она боялась, что она не сможет стать матерью, которую заслуживала Марья. Она просто боялась не исполнить свою клятву. Свою материнскую клятву. Она разжала ладони и сказала. – Я не могу.

Аманда поинтересовалась:

–Почему?

–Я боюсь стати плахой матерью.

Марья поспешно сказала:

–Вы будете хорошей матерью. – сказала она, и взяв ее за руку ласково и любя, добавила Марья. – Маменька. – как уже было написано ране, несмотря ни на что любила свою мать. Она понимала ее и хотела, чтобы та была счастлива. Затем тихо она добавила. – Я это знаю.

Они смотрели друг на друга, и плакали. Им обеим было много что сказать друг друге, и сказать было нечего. Так бывает с людьми. Когда хочешь с кем-либо встретиться подготавливаешь речь, а встретившись и сказать-то оказывается нечего.

Клавдия Ивановна плача, сказала:

–Я не смогу стать Вам хорошей матерью. – сказала она. – Я стала матерью, – она посмотрела на одну из дочерей, и добавила. – для Олеси. – затем она сказала. Я любила ее больше своей жизни, и забыла о том, что у меня есть вторая дочь. – она посмотрела на вторую дочь, и сказала. – Вы Марья. – затем она сказала. – Я всегда гордилась своей старшей дочерью и не уделяла никакого внимание младшей. – затем она с горестью и сожалением сказала. – В итоге я потеряла свою старшую дочь, а младшую… – тут она запнулась. Ей было трудно говорить об этом. Говорить о том, что отчасти по ее вине Марья стала инвалидом. Она думала: если бы я не отвернулась от Марьи, то возможно все было по-другому. Эти мысли не давали ей покоя. Она винила себя за случившееся, и не могла себе простить эту легкомысленную халатность с ее стороны.

Понимая, что Клавдия Ивановна хочет, но не может сказать, Марья поспешно сказала за нее:

–Я никого не виню в случившемся. Виновата я сама, лишь одна.