Мой город 2: Паук - стр. 58
Но вот снова Нина увидела что-то. Это что-то возникло ниоткуда. Что-то зловещие, внушающая ужас и страх. Что же это такое? Ее принесло ветром. Из ниоткуда. Ее никто не ждал. Женщину-повелительницу и королеву. Да, она была такой. Властной, повевающей стервой. Она стояла у окна, застилая лунный свет, который светил ей в спину, и Нина видела ее очертание в черном, мрачном свете. Вдруг, неожиданно она воскликнула. – НЕТ! ВЫ НЕ ПОЛУЧИТЕ ЕГО! МОЕ ЧАДО. – ее голос звучал так грозно и ужасно что у Нины перехватила дыхание. Ее тело съежилось, а душа ушла в пятки. Голос этой громогласной женщины был ужасен и монотонный, словно из преисподней. – ПРОСТИТУТКА! – обращалась она к Нине-фантому. – Что? ГДЕ-ТО НАГУЛЯЛА ВЫБЛИДКА, а ТЕПЕРЬ НА МОЕГО СЫНА. – Она указала на живот женщине-фантому. – ПОЗАРИЛАСЬ? ЧТО? ДРУГОГО ДУРАКА НЕ НАШЛА? – тут она погрозила ей рукой. – СМОТРИ СУЧКА, ПОЖАЛЕЕШЬ. – эта женщина была настолько свирепа и неудержима в своей ярости, что могла сейчас все и вся поставить с ног на голову. Ей было ни страшно ничего. Она всегда шла к своей цели. Что б ей это ни стоило она всегда добивалась своего. Она добивалась любым способом, ни брезговала ничем. Звали ее Надеждой. Надежда – мать Романа. Мать своего сына. Готовая за него пожертвовать всем, даже своей жизнью. Где же сейчас Нина и Роман? А вот же они. Роман стоит возле своей матери. Маленький ребенок, лет пяти. Вы спросите почему именно маленький ребенок пять лет? Я отвечу так. Для каждой матери ее чадо всегда будет ребенком. Маленьким беззащитным ребенком, нуждающейся в помощи маленьким беззащитным дитя лет пяти, а то и меньше. Нуждающихся в ее ласке и постоянной заботе. Так называемый эксгибиционизм. «ПОКАЗ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА, КАК ОН ЛЮБИТ ДРУГОГО». Впрочем, это приводит к разочарованию. Иногда родители так стараются показать, что они кого-нибудь любят, что это приводит к паранойе. Впрочем, ни мне судить этих персон-родителей, старающихся озаботить своих чад, что приводит в конце концов к плачевному результату. Дети садятся на шею своим родителям, и те вынуждены выполнять все их желания, стараясь доказать, что они любят их еще больше чем тогда, когда они действительно были младенцами. Женщина стояла напротив нее и плакала горькими слезами. Она уже не была в положении. Стоя на коленях, напротив маленькой красивой девочки она рыдала. Рыдала и словно вымаливала у своего ребенка прощение. Смотря на маленькую девочку, Нина не видела ее лица. Оно словно было покрыто чем-то серым. Словно серая завеса была на ее лице. Нина не могла увидеть эту малышку, ее лицо, оно было скрыто от глаз Нины и других людей. Она видела, как женщина пытается снять эту серую вуаль завесы с ее лица, но как она не старалась, чем больше она старалась, тем крабе была завеса на лице маленькой девочки. В какой-то момент Нина увидела, как исчезла девочка. Она словно испарилась, превратилась в нечто, и исчезла в клубах серого дыма. Нина не понимала, откуда он взялся? Этот дым? Серый дым, в котором исчезла эта девочка. Она понимала, что этот дым, в котором исчезла девочка был предназначен для конкретного человека. Для этой девочки, для ее дочери. Кто же как ни дочь увидела она в этом ведении? Кто же как ни ее дочь исчезла в сером дыму? Ведь эта женщина, плачущая в комнате, была она! Она самая, и никто иной.